Мобильные связи (сборник) - стр. 2
Но «Запорожец» не отдавался. Каждый раз что-то мешало то нам, то ему, то потенциальным владельцам. Мы испробовали все: дешево продать, подарить, забыть или спровоцировать угон… Ничего не помогало, он миролюбиво застыл перед домом лет на пять, ласково именуясь «наша недвижимость». И поучаствовал только в моей предвыборной кампании в депутаты Госдумы в 1999 году. Увидав в разделе анкеты про автотранспорт слово «Запорожец», избирательная комиссия прослезилась и решила, что это изощренно продуманный пиар.
Годы шли, машина жила самостоятельной уличной жизнью, не принадлежа никому, кроме сидящих на ней дворовых кошек. И вот в один прекрасный день из окна кухни я увидела простоватого парнишку с изо всех сил беременной молодой женщиной. Они важно крутились вокруг «Запорожца», дергали за ручки, заглядывали в окошки… и достаточно мало походили на угонщиков. Через некоторое время зазвонил домофон и мужской голос с тем еще выговором сказал:
– Здрасьте, я это… машину вашу покупаю… Почем продаете?
– Я не продаю машину, – вежливо объяснила я.
– Так у вас стоит, а мне картошку возить… и жена у меня опять беременна! – возмущенно ответил он.
– Машина с ручным управлением, – пояснила я.
– Дык Васька придет, все враз сделает… чё она тута стоит?…Вы поймите, картошку в сарай возить…
– По закону я не имею права продать машину с ручным управлением…
– Дык мы угоним, тока вы разрешите…
– Если вы угоните, я обязана буду заявить в милицию…
– Дык вы не увидите, вы тока разрешите…
– Да она не ездит, пять лет стоит в одной позе!
– Дык у Васьки враз поедет!
– До свидания, молодой человек, я уже все вам объяснила.
– До свидания. Дык я приду еще, вы пока думайте почем…
Через пять минут я о нем забыла. На следующий день ровно в то же время диалог через домофон повторился. В течение месяца он повторялся ежедневно. Мы с деревенским парнем уже вроде даже и привыкли к подобной форме коммуникации, и никто никуда не торопился.
Перемены в наши отношения внесло его возбужденное заявление, что жена вчера опять родила мальчонку, а из роддома его везти не на чем. И вообще мне должно быть стыдно, что он из деревни на электричке мотается, картошку в сарай на тачке возит, а я все никак не желаю сговариваться.
– Хорошо! – сказала я. – Сто долларов, и чтоб больше я вас никогда не видела и не слышала.
– Вот и по рукам, – откликнулся парень через домофон, – завтра с Васькой придем, да и махнем на ней.
Я уже работала телеведущей, и физиономия моя легко распознавалась. Но по разговору через домофон поняла, что он не в курсе дела. Не хотелось быть опознанной, чтобы все гаишники по дороге от моего дома до его деревни были оповещены, что он по понятиям угнал «Запорожец» именно у Арбатовой, чтобы возить сначала сына из роддома, а потом картошку в сарай. Я замотала волосы косынкой, надела темные очки и вышла с мужем на улицу в назначенное время. Парень, радостно сияя, стоял возле точно такого же дружка. Дружок был обещанным Васькой, в его прищуренных глазах было написано: «Интеллигенты хреновы, такую тачку прозябать оставили!»