Множественные ушибы - стр. 41
Театрально вздохнув, Греттен оттянула ткань платья на груди и принялась обмахиваться.
– Жарко! – Она косилась на меня, желая убедиться, что я на нее смотрю. – Я так надеялась, что на озере прохладнее.
Я не отрывал взгляда от воды.
– Вы здесь купаетесь?
Греттен оставила импровизированный веер.
– Нет. Папа говорит, что тут небезопасно. И вообще я не умею плавать. – Она принялась срывать маленькие желтые цветы и сплетать их в косичку.
Молчание ее не смущало, чего я не мог сказать о себе. Внезапно тишину нарушил тот же крик, что я слышал прошлой ночью. Он донесся из леса за нашими спинами – не такой страшный при свете дня, но полный му́ки.
– Что это? – спросил я, всматриваясь сквозь деревья.
Ни Греттен, ни Мишель не испугались. Собака лишь насторожила уши и продолжила заниматься с камнем.
– Поросюки.
– Кто?
– Поросюки, – повторила Греттен, словно растолковывая тупице очевидную вещь. – Дети диких кабанов и домашних свиней. Отец их разводит. Но от них очень плохо пахнет, и он держит их в лесу. Вечно просят еды.
Я обрадовался, что все так просто объяснилось.
– Значит, там свиноферма?
– Нет. – Греттен осуждающе покачала головой. – Поросюки – папино хобби. И там не ферма, а шато. Мы владеем озером и лесом вокруг – почти сто гектаров каштанов, с которых каждую осень собираем урожай. – Ее голос зазвенел от гордости, и я догадался, что урожай немаленький.
– Я видел, вы также делаете собственное вино?
– Делали. Папа хотел назвать его «Шато Арно». Он купил хорошую лозу, распахал свекольное поле, но виноград для нашей почвы оказался недостаточно стойким. Чем-то заболел, и нам удалось сделать вино только с одного урожая. Получились сотни бутылок, и папа говорит, что сможет его продать, когда оно созреет.
Я вспомнил отдающие кислятиной бутылки в амбаре – их-то уж точно в ближайшее время никому не предложишь. Греттен сорвала еще цветок, вплела в косичку и посмотрела на меня поверх нее.
– Вы о себе почти ничего не рассказываете.
– Нечего особенно рассказывать.
– Не верю. Просто хотите казаться таинственным. – Она улыбнулась, и на ее щеках появились ямочки. – Ну же, откройтесь. Откуда вы?
– Из Англии.
Греттен шутливо стукнула меня по руке. И получилось довольно больно.
– Откуда именно?
– Жил в Лондоне.
– Чем занимались? Должна же у вас быть какая-то работа.
– Ничем постоянным. – Я пожал плечами. – Бары, стройки. Немного преподавал английский язык.
Гром не грянул, земля не разверзлась. Греттен сорвала еще цветок и собиралась о чем-то спросить, но в это время собака принесла камень и бросила мне на колени.