Многоножка - стр. 44
– Кто из нас двоих ещё чокнутый? Ты избивал её, а я… положила в урну.
Парень нахмурился, сунув руки в карманы куртки (из-за этого он стал похож на съёжившуюся от холода треуголистую букву «Ф»).
– Избивал, тоже мне… – хмыкнул он невесело. – Избивают людей. Или животных там. А я её просто ломал.
– Зачем?
– Я хотел разломать её. Расхерачить. В хлам.
– Это я уже поняла. Зачем? Почему бы просто было не выкинуть?
– А может, мне нравится ломать! – бросил парень с вызовом, задрав подбородок и слегка – нос вверх.
Тамара внимательно рассмотрела этот небольшой жест. «Так вот, как это со стороны выглядит…».
– Что в этом может быть хорошего? – спросила она. Сама не до конца понимала, почему просто не развернётся и не уйдёт, оставив незнакомца со своими мыслями. Но чувствовала, что человек перед ней – не глупый, и не из тех, кого называют «гопником» или «быдлом». А если так, то в его действиях должна быть какая-то логика.
Парень подступил к ней, и Тамарина боязнь подступила вместе с ним.
– Мне её подарили, – сказал он медленно и серьёзно, – нахваливали. Говорили – классная. Дорогая. Модная, – он сжал кулаки, – так нахваливали, что тошно стало… Пусть подавятся! В мусорке теперь эта сраная… – он не договорил.
Тамара смотрела на него слегка снизу вверх – потому что он был чуть выше.
– А недавно мне книгу подарили. «Дети капитана Гранта»… В детстве зачитывался, – говорил он ей негромко и с тихой злостью. – Папина жена прознала откуда-то… Подарила с иллюстрациями. С дорогой обложкой. С обложкой! Я её сжёг к чертям. Потом понял, что так… – он выдохнул, – …так даже лучше.
«Папина жена…» – подумала Тамара. Парень замолчал, поэтому она спросила:
– Тебе не жалко её было? Книжка же…
– Конечно жалко, ты о чём! Просто до жопы. Хорошая же книжка. Кто ж эту дрянь просил… – незнакомец запнулся на полуслове, кажется, сообразив, что ляпнул лишнего. Поняла это и Тамара, но она была не против. У неё и в мыслях не было смеяться над человеком, который по случайности ей доверился.
– В общем… Тебе-то что? Ну сломал и сломал клавиатуру. Чего ты меня остановила-то?
Тамара секунду-другую размышляла и решила ответить честностью на честность. Если этот незнакомец случайно рассказал ей такую сокровенную вещь – ему стоило ответить тем же.
– Мне стало её жаль, – и она посмотрела незнакомцу прямо в глаза, мол – «смейся, если хочешь». Но он не засмеялся, а спросил с подозрением:
– Ты ж сказала, что тебе не нужна. Соврала?
– Мне было жаль её не как клавиатуру. А как что-то, чему больно. Ей… наверняка и было больно.
Они снова встретились глазами – и в этот момент пошёл едва заметный тихий снег.