Многоликая - стр. 24

Как в тумане его голос. Он говорил название мышц.

Язык дошёл до колен, которые я со всей силой сжала, прикрывая пульсирующее желанием лоно.

Я была готова согласиться на все, что он мне предложил бы.

 Дыхание сбилось, когда он совсем медленно скользнул по ногам под подол халата.

Я делала быстрые неглубокие вдохи. Вспотела, на глаза накатывали слёзы. Эти жаркие эмоции плескались через край, топили меня, укрывали с головой. И я уже не могла спастись.

Он настаивал, хотел развести ноги в стороны.

Кричать его имя было бесполезно — он бы не остановился. И хотя не слышала, как он дышит, как он стонет, дракон однозначно был возбуждён.

Сил не было сопротивляться, и я откинулась на локтях и закрыла глаза. Раздвинула ноги, позволяя слизывать свою влагу, что текла.

Мягкий, но твёрдый. Это про его язык. Он прошёлся лёгким бархатом по моим складочкам и надавил на клитор.

У меня слёзы по щекам потекли. Я вскрикнула от невыносимо сладкого ощущения.

 Было настолько хорошо, что даже больно.

 Язык от клитора прошёлся ниже и нащупал лоно. Попробовал протолкнуться и причинил мне уже настоящую боль, без какого-либо удовольствия.

Я вскрикнула и резко подалась назад, сложив ноги вместе. Уставилась на Ардиса во все глаза.

— Ты что, — растерянно прошептал он, — ты девственница?

— Да, — сказала я. — Перекинешься — будешь первым.

Он замер. Гады умеют так замирать, словно неживые. Смотрел на меня, и глаза его из болотных превращались в ярко-голубые, как ясное небо в летний день.

— Я хочу, чтобы ты кончила.

Неожиданно отмер и насильно ухватил меня за ноги.

Взвизгнула и попыталась сопротивляться, но у него такая сила, что было бесполезно дёргаться.

 Его морда уткнулась мне между ног. Пришлось закрыть глаза, а потом тут же их распахнуть, потому что оргазм был невероятный.

Язык дракона беспощадно терзал мой пульсирующий клитор, и я кончила с воплями и почти полной отключкой от реальности.

Старшие иногда спрашивают про свой молодняк: «Почему они это творят?» Мы творим это, потому что никто для нас не авторитет. Жила бы я в семье с мамой и папой, однозначно не отдалась бы ящеру. А у меня никого нет, даже парня. Я абсолютно одинока, поэтому слишком много себе позволяю.

— Разреши войти? — откуда-то со стороны слышался голос Ардиса. Мягкий, как его язык, манящий и приветливый.

— Нет, — задыхаясь, ответила я. — Перекинься.

— Тысячи лет не оборачивался, как же мне это сделать?

— Если захочешь, то обернёшься. Мне от твоего языка больно, кувалда не для меня.

Он отпрянул. Я прикрылась подолом халата.

Наваждение прошло. Мне вдруг стало стыдно за содеянное. Немного. Некритично. Вообще можно никому не рассказывать.