Мнение Джереми Флинна - стр. 8

Я заметил свою фамилию на форзаце. Вот же ты гнилая безносая гнида… Мои бумаги всё это время были у тебя!

– А могут и затеряться до скончания веков, – Поттер кинул папку обратно в ящик и с треском захлопнул его.

Я чуть не раскрошил зубы, чтобы удержать за ними язык. Стэнтон, наверное, это почувствовал.

– Джереми, это твой шанс, – сказал он миролюбиво, будто искренне за меня переживал. – Воспользуйся им.

Я взял себя в руки.

– Окей. Но вы сказали, причины две?

– Так и есть, – ответил Стэнтон. – Барквист сам назвал твоё имя.

Вот тут я, без сомнений, сильно удивился:

– Что-о?

Мультимиллиардеру Барквисту известно моё имя? Откуда? Что происходит?

– Больше нам по этому поводу сказать нечего, – отрезал Поттер. – Спросишь у него сам.

– Джереми, – сказал Стэнтон, продолжая отыгрывать «хорошего копа». – Ты же понимаешь, что мы на твоей стороне? Мы даём тебе шанс как отличному полицейскому, весьма ценному для всего управления.

Пиздуны. Оба. Простите мой французский.

Если бы не тот странный факт, что мою скромную кандидатуру назвал сам Барквист, я бы не сомневался – на мне просто хотят отыграться. Если дело окажется сложным, например, на меня свалят всю вину за провал – как на копа, который и так был под дисциплинарным взысканием и не один раз имел проблемы с начальством. Если же я справлюсь, они снимут все сливки как «талантливые руководители сложного кадрового контингента».

Со мной играли, это точно, вот только ни названия, ни правил игры я пока не знал.

– Будь паинькой. Хоть раз в жизни включи наконец голову, – проворковал Стэнтон напоследок. – И ещё… Я прошу тебя лично… Никаких фокусов. Если ты влипнешь в историю, пострадает не только отдел Z, а всё управление. Ты меня понял?

Я не робкого десятка, и смутить меня трудно, даже если ситуация на самом деле неловкая. Наглым меня называли с детства, с начальных классов. Я мог бы стать первым хулиганом, но мне почему-то это было неинтересно. Я имею в виду унижать других. А вот вступаться за тех, кого унижают… Вот где я получал своё удовольствие. Тяга к справедливости, так это называется? Всё это у меня от Ричарда. Невозможно было представить, чтобы мой брат в чём-то пошёл против себя. И сам он был прежде всего тем, кто думал над каждым своим поступком. И приступал к какому-либо действию, только когда точно знал, как будет справедливее.

– Понял, – ответил я. – Вот только скажу вам пару слов, что я сам по этому поводу думаю.

– Ты опять со своим грёбаным мнением, Джереми? – угадал Поттер. – Засунь его себе в задницу! Оно никому не интересно ни тут, ни тем более в «Первом». Ты выслушаешь, что они говорят и сделаешь так, как они говорят. Больше ничего не имеет значения, Флинн! Я выразился ясно?