Мнемозина - стр. 35

Вера, освещенная тусклым фонарем, нашлась в том жалком подобии огорода, которое могла себе позволить. Все, что ей удавалось вырастить – редис и хрен, на которые почему-то не действовали древние заклятия, чем бы они ни были. Развалившись в старом, прорванном сбоку шезлонге, она разглядывала покосившийся забор и черную собаку, пристально следившую за хозяйкой антрацитовыми глазами-бусинками. Дворняга приподнялась, настороженно глядя на меня, но затем равнодушно бухнулась обратно на землю, пару раз шевельнув хвостом для приличия. Рядом с Верой стояло пластиковое ведро со вздувшимся от ожога боком, наполненное малиной. Вера лениво опускала в ведро руку, набирала пригоршню ягод и медленно ела. Ее тонкие губы были красными от сока. Наверняка это было подношение от очередного клиента, пожелавшего узнать свою судьбу. Деньги Вера брала менее охотно, уверяя, что ей в этой жизни хватает на все, потому с ней в основном рассчитываются натурпродуктом.

– Привет, Ваня, – негромко произнесла она. – Ягодку хочешь?

– Не хочу, – ответил я. Вера иронично покосилась на меня из-под узких очков, и я нехотя взял несколько крупных, лопающихся от спелости ягод.

– Сладкие, правда? – без всякого выражения спросила Вера, но ее пустой взгляд уже шарил где-то у меня за плечом. Причина была мне хорошо известна.

– Я опять кого-то притащил? – осторожно поинтересовался я. Вера медленно кивнула и завертела головой, как антенной, пытаясь увидеть призрака. Ее лоб сморщился от напряжения, а острый подбородок взлетел вверх. Ноздри раздувались, как у дворняги, валяющейся под забором.

– Девушка, – неуверенно сказала Вера. – Совсем юная, прозрачная. Какая-то быстрая недавняя смерть. Будто бы полет, а потом треск.

– Она из окна выпала, – сказал я. – И родные уверены, что не сама. Мне нужно с этим разобраться, Вера, потому что я тоже думаю, что это не самоубийство.

– Они все цепляются за тебя, Ванечка, – стылым, как осенний дождь голосом, произнесла Вера, а ее рука, шаря в ведре, давила мягкие ягоды. Сквозь пальцы текла красная жижа, но Афанасьева этого не замечала. – Все они летят к тебе, как мотыльки к свечке. Ты слышишь ее?

– Я ее чувствую, – тихо ответил я. – Это еще хуже. Когда вхожу в ее дом, то по коже словно лед стекает. И шепот, почти неразличимый, я ни слова не понимаю, да и никогда не понимал.

Вера стряхнула с себя оцепенение и неловко поднялась, цепляясь за мою руку. Ладонь тут же стала липкой от малинового сока, но вытереть ее было нечем.

– Пойдем, выпьем кофе, – скомандовала Вера. – А она пусть тут остается, если захочет. Попробую разобраться, что к чему.