Мне надо кое в чем тебе признаться… - стр. 23
– Слушай, ну прости меня, это был срочный вызов к одной дряхлой собаке, которой я когда-то помог появиться на свет. Ее хозяева жутко испугались.
Я резко крутанулась на пятках.
– А как же я, Ксавье? Я так ждала этого вечера с тобой. Стоит ли напоминать, что тебя не было целый месяц, что на мне были дети, все заботы и так далее! И вот ты дома, но я тебя почти не вижу. Мне это надоело, вот и все. Разве я не имею права быть недовольной?
Выражение его лица тут же стало замкнутым.
– Ава, успокойся, никто не просил тебя выкладываться по полной! И я делаю что могу, мне ведь приходится исправлять косяки моего подменщика, как тебе известно.
– А у меня через четыре дня важный вернисаж. И мне хотелось расслабиться, хорошо провести вечер с тобой, но ты об этом, судя по всему, просто забыл.
– Слушай, ты меня достала.
Он выскочил из кухни, подозвал свистом Месье и пошел с ним в сад. Наверняка они обошли весь квартал, потому что когда Ксавье открыл входную дверь, я уже лежала в постели. Ничего удивительного: я его хорошо знала. Он ненавидел выяснение отношений, препирательства, разговор на повышенных тонах, раздраженные голоса, слова, опережающие мысли. Ненавидел все, что делалось по горячим следам – от этого больше вреда, чем пользы, считал он. У него имелся собственный способ выхода из ссоры: он уходил в глухое молчание. Ждал, сколько нужно, пока мы оба успокоимся, и только потом заговаривал.
Следующие четыре дня мы вели себя так, как если бы этой дурацкой стычки не было и нам не в чем было упрекнуть друг друга. Мы все спустили на тормозах… Ксавье так и не понял, что мне нужна хотя бы минимальная поддержка перед важным вернисажем. Я предпочла бы, чтобы он сам пришел к этому выводу и уделил мне чуть больше внимания. Я не считала, что капризничаю. Вообще-то за пятнадцать лет нашей совместной жизни я так или иначе к этому привыкла. Позже, когда он снова будет контролировать ситуацию в лечебнице, я аккуратно донесу до него свою обиду. А пока у меня были другие первостепенные заботы, приближающаяся выставка оказывала мощное давление, которое лишало меня сна. Стресс нарастал, я сознавала, что не имею права на ошибку, и меня преследовало смутное предчувствие подстерегающей неприятности.
Утро четверга. Наступил день Д. Я плохо спала, меня мутило от волнения. Оставалось всего несколько часов. Пенелопа и Ксавье разговаривали, а я их не слушала. Титуан ел хлопья, но еще не проснулся окончательно, и заспанная мордашка сына помогла мне немного успокоиться и вызвала прилив нежности. Я ограничилась чашкой кофе, так как кусок в горло не лез.