Мне давно хотелось убить - стр. 12
После ярко освещенной кухни и сеней воздух на дворе, куда они вышли, казался темно-синим. Пахло дымом. Под ногами скрипел снег, где-то поблизости, в соседних дворах лаяли собаки.
– Так ты женился или нет? – Шубин вздохнул полной грудью и закашлялся сладким, обжигающим морозным воздухом.
– Да что ты заладил: женился да женился. Один я, понятно? И уж не женюсь, видно.
– Не понял… – растерялся Шубин. – А кто же блины-то пек? Огурцы солил? Соседка, что ли?
– Да нет… Я сам. Сам все: и блины, и огурцы. У меня еще и борщ есть. Я все умею, мне никто не нужен.
Шубин даже протрезвел. Витька всегда любил женщин, и они любили его.
– Ну-ка ущипни меня…
– Думаешь, чего я тебя вызвал-то?
– Ну не бабу же ты попросишь меня искать?
– Я нашел уже, – сказал Витька дрогнувшим голосом и вздохнул, достал сигарету из кармана и закурил. – Потому и вызвал.
– Ничего не понял.
– Пойдем покажу…
Он легко сбежал с крыльца и быстрым шагом направился, пересекая заснеженный большой двор, в сторону сарая. Шубин едва поспевал за ним.
Вспыхнул свет – это Витька включил фонарь в сарае.
– Входи, – позвал он.
Шубин вошел в сарай, и первое, что ему бросилось в глаза, – аккуратные, свежеструганые полки, на которых стояли какие-то коробки, банки, бутылки… Идеальный порядок, как и должно быть у хорошего хозяина. Под ногами старенький, но чистый линолеум в крупную черную клетку.
– А что, сарай не отапливается? – спросил Шубин и хотел было уже пройти дальше, как Витька схватил его за рукав.
– Стой! Гляди…
Он наклонился и поднял с пола серую рогожу.
Шубин присел на корточки и, когда Витька отошел в сторону, чтобы не закрывать собой свет, увидел большой узел с тряпьем.
– В тот вечер на ней было точно такое же платье… красное, в белую крапинку. Там внутри и сумочка ее – красная, с застежкой. А еще ухо с сережкой. Это я дарил ей эти сережки. Они недорогие, с маленькими рубинчиками.
Витька развязал узел, и Игорь увидел, что это действительно женское платье, но только потерявшее форму и все в расплывшихся пятнах, напоминающих кровь. Рядом с красной сумочкой, смятой, словно этот узел долго лежал под прессом, а потом замерз на морозе. И ухо. Серое, с крохотной золотой или позолоченной сережкой и красным камешком.
– Что это? Откуда это у тебя? И чье платье? Сумка? Да не молчи ты!..
Шубин тотчас протрезвел. Его затошнило от выпитого и съеденного за столом. Зато теперь он знал, зачем его вызвал к себе Ерохин.
– Ее звали Наташа, фамилия Литвинец.
– Ты знал ее? Она что, пропала?
– А ты откуда знаешь?
– Да ниоткуда, – хмыкнул Игорь и поднялся, отряхивая колени. – Я что, похож на идиота?