Мне 14 уже два года - стр. 6

– А… А откуда у него моя фотография? Ответа я не услышала. Историчка, до того мирно что-то объяснявшая, вдруг так быстро подскочила к нам, что Фарида даже пискнуть не успела. Но досталось не ей. Историчка за рукав потащила через весь класс меня!

– А теперь, голубушка, поболтай-ка у доски!

Я молчала. Если честно, просто испугалась.

– Давай-давай, столько красноречия было, где оно? Поделись с классом!

Я молчала.

– Ну, хорошо. Может, повторишь, о чём я сейчас рассказывала?

Ответить было нечего, и я опять честно промолчала.

– Ты что, глухонемая?! Или не в себе, может? Хоть как тебя зовут, скажи!

Я чувствовала, что происходит самое страшное – язык отказывался служить и всё вокруг становится, как в тумане. От исторички исходила злая энергия, парализовавшая меня. Будто передо мною стоял робот-завоеватель. Лоб начал пылать, и я, казалось, вообще потеряла способность разговаривать.

Тут в наступившей тишине раздался чей-то ироничный голосок, которого я раньше не слышала:

– А это, Софья Сергеевна, наша новенькая. Дуремара она.

Класс загудел, но училка схватила указку, страшно грохнув ею по столу:

– Тихо!

И, обращаясь ко мне, как к пустому месту, бросила:

– А с тобой мне уже всё ясно, красотка. Портновская культура… Садись.

Фарида под шумок смылась на своё место. Вот и случилось именно то, чего я боялась. Какой позор! И все видели: я стою и ничего не могу сказать. Как последняя курица. К тому же красная. Правда, блондинкой не назвали, но то, что я услышала, ещё хуже. Дуремара… Теперь будут дразнить этой Дуремарой вечно! Зачем меня перевели в эту школу, доучилась бы в старой! Сегодня же позвоню маме, попрошу уговорить отца. Не буду я здесь учиться!

Я постаралась сделать так, чтобы историчке не было меня видно, и изо всех сил боролась со слезами. Ещё не хватало разреветься перед всеми! Глотая слёзы и еле высидев урок, схватила сумку и ринулась к выходу. Тайм-аут необходим – хоть немного прийти в себя после такого позора.

Ноги несли меня подальше от школы, но возвращаться к бабушке рано. Эту часть города я знаю совсем плохо. Вот и посмотрю, что здесь есть. Только бы не заблудиться! Забрела в парк, села на скамейку. Устав переживать, стала думать про всякую ерунду. Тоже мне осень! На улице жара, листья зелёные все, вон очередь за мороженым, малышня на площадке резвится. Все такие яркие, как конфетки. Папа как-то говорил, что в нашем городе машин в два раза больше, чем детей. От нечего делать я стала представлять рядом с каждым малышом по два автомобильчика. Машины получались тоже весёлые и разноцветные.