Младенец Фрей - стр. 37
– Что вы имеете в виду? – спросил М.И.
– Возможно, это гормон либо иное вещество, стимулирующее особую работу мозга.
– Или особую бессовестность! – улыбнулся М.И., доставая гребенку и расчесывая растрепанные налетевшим ветром вьющиеся волосы – мой старший коллега был элегантен и всегда следил за собой.
– Это не бессовестность, – сказал я. – Это иная мораль.
– Что в лоб, что по лбу.
– Значит, вы не верите в различие между человеком и гением?
– Во-первых, я не знаю, кто гений, а кто нет. Во-вторых, короля, как гласит французская поговорка, играет его окружение. Сложись обстоятельства иначе, не было бы вождя мирового пролетариата, а был бы присяжный поверенный в Симбирске.
– А вот и нет! – возмутился я. – Обстоятельства-то как раз не благоприятствовали Ленину. Он прожил почти полвека до своей революции и все эти годы держался на поверхности радикальной политики силой своего гения. Я убежден, что пройдет время…
– И памятниками ему будет уставлена вся земля российская!
– Нет… я о более отдаленном будущем. Я о том времени, когда взбаламученная Россия успокоится после очередного смутного времени и историки, журналисты, романисты начнут искать слабости в характере Л., провалы в его теоретических работах, роковые ошибки в политике. Вы можете найти миллион ошибок и слабостей, но от этого Л. не перестанет быть гением.
– Гений и злодейство…
– Совместимы, Михаил Иосифович, – перебил я профессора, – еще как совместимы! И гениев злодейства было не меньше, чем гениев добра. В природе все уравновешено.
Мы присели на лавочку в тени старой липы. Солнечные лучи пробивались сквозь густую листву и высвечивали розовые пятна на сиреневой земляной дорожке.
– Вряд ли я смогу вам помочь, – сказал М.И.
Я не понял, в чем он собирался помочь мне.
– Я не смогу оставить вас здесь для наблюдений за Л., – пояснил М.И. – Лечащий врач Осипов, которого сегодня, к счастью, нет, весьма ревниво относится к конкурентам – куда проще выписать профессора из Берлина, чем московского приват-доцента. Штатные медики накинутся на вас как стая гарпий. И вы кончите молодую жизнь в подвалах ЧК.
М.И. полагал, что шутит или почти шутит. Он не подозревал, насколько скоро я пойду по предсказанному им пути.
– Не знаю, – сказал я, – интересно ли мне оставаться рядом с Л. Я его побаиваюсь. Он ведь гений.
– Опять вы за свое! – М.И. рассердился на меня. – Он просто пациент, который просыпается утром и через минуту сладкого неведения в ужасе вспоминает о том, что он парализован, обречен… Какая буря бушует в его душе, каков конфликт между душой и бессильным телом! Он посылал тысячи людей на смерть, а теперь ждет свою…