Мизеус - стр. 11
И эту самую пасть, рука не поднялась выкинуть, глаза навыкате, зубы, как у курящего крокодила, Макс просил занести – они собирались у кого-то на дне рождения пробудить инстинкт самосохранения.
Дома Анна смахнула с волка пыль. В раздумьях поднесла поочередно к носу несколько флаконов духов. Выбрала Шанель и побрызгала чудище.
Перед дверью Макса Анна натянула картонную голову на себя и стояла, не шевелясь, довольная шуткой.
– Проходи, – как ни в чем не бывало сказал Макс, отворив дверь.
Разве удивишь подобной выходкой режиссера?
– Здравствуй, дружочек, – бросила Анна Ольге, быстро прошла на кухню и прямая села за стол. На столе стояла бутылка вина.
По тому, как мать села, Макс догадался, что она не в духе.
– Как дела?
– Ужасно.
– Что случилось?
– В нашем доме теперь продают гробы.
– Ого. Неприятно, но не смертельно, – он зачем-то взял руку Ольги в свою.
– Ты так думаешь? Утром – гробы. Днем – гробы. Вечером, как ты понимаешь, снова гробы. Перед глазами одни гробы. И что это значит? Раньше там были велосипеды. Я смотрела и думала, жизнь прекрасна, жизнь – это бесконечная дорога, радость, движение вперед.
Ольга и Макс переглянулись. Макс едва заметно пожал плечами.
– Хочешь вина? Или, может, трех поросят?
– Ладно. Давайте выкладывайте ваши хорошие новости.
Анна сняла волчью голову.
– Барабанная дробь! Мы на три месяца бум-бум-бум отправляемся… на гастроли!
– Что три месяца? Не поняла…
– Гастроли, мам.
Это и есть хорошие новости?!
Раздуваясь от гордости, Макс размахивал какой-то глянцевой программкой.
– Ты можешь вообразить? Мою пьесу увидит добрая половина Европы!
Анна выдохнула, поднялась, шутливо взъерошила сыну волосы.
Подумать только. Гастроли.
– Ну и ну! Поздравляю! Что ты там, жмешься, Оленька? Это надо отметить. Открывайте ваше вино. Будем праздновать.
Надо же, какие хорошие новости.
Но странное дело – Анна не почувствовала большой радости оттого, что они едут на какие-то там умопомрачительные гастроли. Она неожиданно расстроилась, упала духом, все оказалось не тем, чем казалось. К черту гастроли. При чем тут вообще гастроли. Из волчьей головы она увидела совсем не то, что ожидала. Анна вдруг прозрела. Пока она сидела, напялив на себя дурацкий колпак, в картонные щели била правда, правда священная, древняя, могущественная правда. Девушка милая. А сама она дрянь. Из волчьей головы Анне стал виден этот ясный, животворящий свет любви, а она, дура психованная, и позабыла, как это бывает. Ей захотелось, чтобы хорошие новости оказались вовсе не о гастролях.
– Как жаль, что Машеньки нет, – сказала она Ольге. Нашла в телефоне присланные сыном фотографии… а там… там тебе все: и щечки, и носики, и кудряшки, кто бы мог подумать, почти копия Макс в детстве.