Мизанабим - стр. 6
Договорился чудом. Без слов.
С тех пор плеснявка пропала, а Сом запоздало вспомнил о броши.
☽ ⚓ ☾
Он опускает крышку коробки. Если не здесь, то где?
Это может означать только одно: в Сомовых вещах кто-то рылся. Переступал порог без разрешения.
Нарушил кодекс.
У каждого в Братстве есть права.
Право на голос и неприкосновенность имущества. Все смеялись, когда он записывал эти строки. Конечно, мол, руки прочь от добытого честным трудом. Не все из членов Братства умели читать, и уж точно под рукой не нашлось печати, чтобы заверить липовый документ. Они просто позволили ему «маленькую дурь, как и у всех», пообещав соблюдать написанный от руки – остро наточенным карандашом – кодекс.
Карп поклялся первым, плюнув на ладонь и протянув руку.
«Фу!» – выдохнул Ёршик. Но тоже плюнул. За первым рукопожатием последовали другие, пока круг не замкнулся.
Умбра плевать не стала, но по очереди обняла каждого. Ската – последним.
«Ну всё, камрады, – весело заключил Карп, – мы с вами повязаны судьбою. Кодексом!.. Всё по-серьёзке тут. Ныне объявляю стул у окна моим».
Никто не возражал.
Стул развалился под Карпом на вторую неделю.
Обещание никто не нарушал до сегодняшнего дня. Были споры из-за дележа добычи, и до драк доходило – обычное дело, – но чтобы втихую, не спросив…
А ключ? Он ведь не снимал его с шеи. Всегда при себе.
Створка хлопает о дверной косяк. Сом сбегает по лестнице. Во двор.
– Где Малой?
– На берег пошёл, к коряге своей драгоценной, – пожимает плечами Карп. Горчак по-прежнему делает вид, что дремлет. Уха в котле дымится. – Сказал, что сети проверить. Схрон там у него, дураку понятно.
Сом кивает.
Не дурак.
☽ ⚓ ☾
Схронов у Верёвочного братства много. Почти все они – за пределами Крепости, по ту сторону кованой ограды, где не станут рыскать чужаки. Место за протокой глухое, вдали от городских улиц и жандармов: даже от Латунного квартала – окоёма Внешнего круга – приходится долго идти. Дорога до госпиталя, укрытая щебнем, за годы развалилась, просела в середине, ушла под воду змеиным брюхом. Надо знать тропу, чтобы не зайти в болото на радость трясине.
Но пиявок ноги кормят.
Настырные они. За два года возвращались не раз: хотели поселиться в западном крыле, а когда не вышло – пытались договориться. Обмен предлагали. Тряпьё залежалое и хлам, которого везде полно. Уж на что не оскудеет Клиф, так это на доски и обрывки цепей: все подвесные мосты в городе сделаны из этого добра.
А сделка – любая – должна быть выгодна обеим сторонам.
«Чепуха на рыбьем жире», – отмахнулся на совете Карп. Горчак только хмыкнул. Скат покачал головой. Всё было решено.