Митрополит Антоний Сурожский. Биография в свидетельствах современников - стр. 11
«Восстаните!» – произнес звонкий голос диакона, у которого голова и борода были окрашены в противоположные цвета: темные густые волосы головы резко контрастировали с сединой бороды, такой же густой, в меру длинной и пышной. Это был диакон Иосиф Скиннер, муж Сарры, которая пела, читала, держала тексты для всего хора. Священники в алтаре возгласили начальное «Приидите…», и хор запел псалом. Пели неспешно, отец Михаил поглядывал вниз за кадящим в храме священником, соизмеряя с ним количество и последование стихов, которые следовало пропеть. Пели по-славянски, мягко, негромко, с явным, но не раздражающим слух акцентом, даже вызывая удивление качеством произношения церковных текстов. Служба потекла. Одно песнопение сменяло другое, чередовались богослужебные языки, церковные книги, на клиросе царило спокойствие и уверенность во всем. Центром спокойствия и уверенности был отец Михаил.
Где-то перед Шестопсалмием в алтаре появился белый клобук. Я сразу понял, что в алтарь вошел митрополит Антоний. Я поневоле стал раздваивать свое внимание, следя и за регентом на клиросе, и за владыкой в алтаре, которого было видно с нашего места на хорах. Окончился цикл хвалитных стихир, подошло время Великого славословия. Открылись Царские врата, и я увидел стоящего перед престолом владыку: «Слава Тебе, показавшему нам Свет», – в тишине раздался звучный, глубокий и спокойный голос, который заполнил все пространство храма. Это был первый возглас владыки Антония, который он подал в продолжение службы. Его голос поразил меня своей красотой, тембром. В его голосе была внутренняя сила и мудрость.
Манера, с которой митрополит Антоний произносил слова молитв, возгласов, была свойственна только ему. Знакомые тексты молитв, читаемых и слышимых сотни раз, в его чтении или возглашении приобретали новую глубину и заново открываемый смысл. Хорошо помню, как в конце четверговых бесед, которые происходили в храме, владыка Антоний вставал со своего кресла, поворачивался лицом к алтарю и читал несколько вечерних молитв.
«Помилуй нас, Господи, помилуй нас, всякого бо ответа недоумеюще, сию Ти молитву яко Владыце грешнии приносим…» Каждое слово он произносил со значением, медленно. Каждое слово он адресовал Вечности так, как будто во всякую минуту был готов предстать перед ней. Я много раз замечал потом, что отдельные строки молитвословий, которые я слышал у владыки Антония, начинали иногда звучать во мне так, будто я читаю их его голосом. Просто подражать его чтению было бессмысленно, так как этот голос озвучивал его мысль и молитву, а это уже было недоступно.