Мистические истории доктора Краузе. Сборник №4 - стр. 11
Вера Ивановна хотела вернуться на кухню, но в дверь позвонил водитель Роберта Исааковича и спросил готов ли сэндвич. Эрих отдал ему контейнер с завтраком, прошел мимо застывшей в недоумении домработницы и пробурчал:
– Без комментариев.
– Да какие уж тут комментарии!
Она всплеснула руками и вернулась на кухню, а Эрих мысленно сделал себе пометку, что в ближайшие выходные обстоятельно поговорит с экономкой.
Глава вторая
Сеанс с Николь проходил в просторной комнате гостевого дома. Диваны сдвинули ближе к окнам, а в центр студии поставили софу, заваленную подушками. Интерьер не был таким помпезным, как в особняке, от чего Краузе почувствовал себя более расковано. Николь сказала, что раньше, когда вся семья жила под одной крышей, гостевой домик использовали для переговоров в камерной обстановке. Оценив габариты помещения, Краузе подумал, что у него язык бы не повернулся назвать этот особняк домиком.
Через дверь с витражным стеклом за сеансом наблюдал наголо бритый охранник с густой бородой.
– Папе будет так спокойнее, – пояснила Николь и, устроившись на софе, добавила: – Кстати, он жутко обиделся, что ты не присоединился к нам за ужином.
– Переживет, – буркнул Эрих и сел в приготовленное для него кресло.
– Как я поняла, после ужина с тобой хотел пообщаться Эдуард Филиппович, но ты умчался как на пожар.
– Я не знал, что Эдуард Филиппович был у вас в гостях, да и то, что они вообще знакомы.
Николь приподнялась на локтях и взглянула на него в недоумении.
– Это же он привел твоего отца в наш круг. Вроде, они в одной школе учились.
То, что бывший пациент познакомил отца с Аврориным и его дружками, не укладывалось у Эриха в голове. Ни отец, ни Эдуард Филиппович об этом и словом не обмолвились.
– Когда Эдуард Филиппович узнал о моей фобии, поведал папе о своем исцелении после регрессии.
Теперь Эрих понял, почему Аврорин, называющий его с презрением заносчивым моралистом, допустил к лечению своей дочери.
Николь нажала несколько клавиш на крохотном пульте, шторы пришли в движение и наглухо закрыли окна. Следом погасла огромная хрустальная люстра. Единственным источником света теперь был падающий свет от витражной двери, который то и дело блокировался мелькающим силуэтом телохранителя. Эриха это раздражало, он включил торшер и настольную лампу.
Гипнолог подметил, что Николь уже в третий раз нервно поправляет прическу и решил не затягивать подготовку, быстро разложил перед собой необходимые атрибуты для работы, хотел включить диктофон, но поймал на себе пристальный взгляд охранника. Жестом тот показал, что запись запрещена и Эриху ничего не оставалось, как подчиниться.