Мистер Скеффингтон - стр. 9
– Какой костюм приготовить…
– Да сколько можно! – вырвалось у Фанни – так утомила ее Мэнби своей настырностью. И тотчас она раскаялась: – Извини, Мэнби. Я не хотела тебя обидеть.
– Все из-за погоды, – мирно ответила Мэнби. – Туманы – они всему виной.
– Как по-твоему, я сейчас более вздорная, чем раньше? – спросила Фанни (в лице ее была тревога, письма она уронила прямо на одеяло).
Мэнби служила Фанни много лет, наблюдала ее на всех этапах. Первый из них назывался «Юная прелестница», далее шел этап «Прекрасная, как всегда», и вот Фанни достигла третьего этапа, и теперь друзья говорят ей: «Ты молодчина». Молодчина. «Дорогая, ты просто молодчина» – вот что Фанни слышала с недавних пор, где бы ни появлялась, и ничего приятного в этом не находила.
– К чему ж так сразу-то, миледи: «более вздорная»; право, ни к чему, – осторожно произнесла Мэнби.
Значит, так и есть: Фанни стала более вздорной, – иначе Мэнби не юлила бы. Поистине прискорбно, когда старость ведет за собой вздорность! Женщине, которой скоро исполнится пятьдесят, следовало бы это учитывать. К пятидесяти годам можно бы, кажется, по крайней мере усвоить правила поведения с прислугой. Безмятежность, а не вздорность должны нести с собой зрелые годы; с налитым, сочным, благоуханным плодом должна ассоциироваться зрелость. Фанни следует нежиться в послеполуденных лучах жизни, как нежится на солнечной шпалере сладкий абрикос; подобно спелой матовой сливе тяжелить веточку возраста.
Эту строфу незадачливый Джим Кондерлей – вообще любитель цитировать и знаток множества цитат – нашел самой подходящей для утешения Фанни. Она однажды выразилась в том смысле, что быть старой очень плохо, и Джим – тот самый, который кормил ее яйцами ржанки, когда они были, между прочим, на вес золота, – предрек ей свежесть лапландской ночи и неподвластность возрасту.
Конечно, Фанни пока не достигла этапа под названием «Лапландская ночь» – да и до «Молодчины» только-только добралась, – и рассчитывала в «Молодчинах» задержаться. Неприятный этап, неприятный эпитет, тем более что «Молодчина» имеет гадкий подтекст, однако все же лучше, чем «Лапландская ночь»: при всей своей свежести она ассоциируется в первую очередь с холодом. А холода надо беречься, чураться, сколько сил хватит, подумала Фанни и поежилась. В целом ей, пожалуй, следует быть благодарной судьбе: еще некоторое время друзья каждый год будут говорить ей (пусть и не без заминок): «Дорогая, поистине ты чудо».
«Чудо». «Докатилась, – думала Фанни, поднимаясь с постели и ныряя руками в рукава пеньюара (конечно, розового), что распахнула перед нею Мэнби. – Рассчитываю на утешительный приз».