Мистер Монстр - стр. 27
Я снова посмотрел на окно: кот оставался там и даже обернулся в мою сторону, услышав, что я вхожу. Несколько мгновений он наблюдал за мной, потом снова отвернулся туда, где лежало мясо.
«Все правильно, – подумал я, – иди и возьми его».
Я вытащил старый матрас из-за штабеля с поддонами. Он был плотный и плесневелый, покрытый грязью и следами животных, а снизу еще и влажный. Когда я встряхнул его, по складу поползло облако тягучего кисловатого запаха. Я бросил его сухой стороной вверх, потом решил, что лучше будет перевернуть. Еще я мог воспользоваться деревянными поддонами: положить матрас на них, чтобы внизу устроить топку. Сухая нижняя сторона схватится быстро и поможет высушить верхнюю, а дым от влажных пятен будет подниматься вверх, не гася пламя.
Кот по-прежнему торчал в окне, с интересом следя за мной. Я замер, притворяясь чем-то совершенно неинтересным, и тоже уставился на кота. Он не шелохнулся.
Я подождал немного – кот не двигался – и принялся собирать материал для растопки. Рано или поздно кот должен уйти.
Вдоль одной из стен стоял ряд металлических бочек, пустых, насколько я знал. Они не горели сами и не содержали ничего горючего, поэтому я прошел мимо. В дальнем углу хранились банки с краской, такие же банки хаотично валялись по всему помещению. В прошлые разы мне удалось систематизировать их: в большинстве своем это была негорючая латексная краска, но я нашел штабель белой эмали, которая вспыхнет, как ракетное топливо. Ключами я вскрыл одну из банок и вдохнул поднимающийся изнутри едкий запах спирта. Краску изготовили, наверное, несколько десятков лет назад, и пигмент осел, сгустился на дне, оставив сверху спиртосодержащую жижу. Я перенес банки в центр помещения, представляя, какое поднимется пламя.
Кот по-прежнему сидел на окне, наблюдая за мной. Я нахмурился, вышел наружу и нашел в кустах нетронутую куриную грудку. Оторванный кусочек тоже лежал, как прежде. Я поднял его и направился к коту:
– Хочешь?
Он смотрел на меня.
– Это же еда, котяра, ты что, не хочешь еды?
Нет, я не должен грубить ему – любое унижение, пусть даже словесное, запрещено моими правилами. Я подбросил кусок курицы так, чтобы он описал дугу перед кошачьим носом и упал на землю.
– Ну, прыгай с окна.
Дыхание у меня перехватило, и я заставил себя вдохнуть поглубже.
«Ты только не пугайся, – сказал я себе, – все в порядке. Будет тебе пожар. Кот удерет, и все станет хорошо».
Я задышал тяжелее и резко скосил глаза на… не знаю на что. Просто нужно было их скосить – два, три, четыре раза подряд. Я быстро вернулся внутрь – руки у меня чесались сделать что-нибудь еще. Дерево! На полу лежало дерево, и я мог уложить его как надо.