Мистер Гвин - стр. 17

– А что тогда?

Джаспер Гвин воображал, как люди унесут домой эти заполненные словами страницы, запрут их в ящике стола или положат на журнальный столик. Так можно хранить или выставить фотографию, повесить картину на стену. Эта сторона дела воодушевляла его. Никаких пятидесяти двух пунктов, просто соглашение между ним и этими людьми. Все равно что сколотить для них стол или вымыть машину. Ремесло. Он напишет словами, какие они, вот и все. Станет их переписчиком.

– Это будут портреты, и довольно, – сказал он. – Кто за них заплатит, заберет к себе домой, и делу конец.

– Заплатит?

– Конечно. Разве люди не платят за то, чтобы с них сняли портрет?

– Джаспер, но платят за картины, к тому же люди давно не заказывают портретов, разве что королева да еще пара мудаков, которым нечем заполнить стены, пустившиеся в рост.

– Да, но мои портреты пишутся словами, это другое.

– Это еще хуже!

– Не знаю.

Они немного помолчали. Было слышно, как Том глотает виски.

– Джаспер, может, будет лучше поговорить об этом в другой раз?

– Да, наверное, да.

– Поразмыслим хорошенько и поговорим.

– Согласен.

– Я должен это переварить.

– Да, понимаю.

– А в остальном у тебя все в порядке?

– Да.

– Тебе ничего не нужно?

– Нет. То есть одну вещь, может быть.

– Говори.

– Ты не знаешь какого-нибудь агента по недвижимости?

– Того, что подбирает дома?

– Да.

– Джон Септимус Хилл, один из лучших. Помнишь его?

Джаспер Гвин вроде бы припомнил очень в ысокого человека с безупречными манерами, одетого с нарочитой элегантностью. Он был на свадьбе.

– Сходи к нему, не прогадаешь, – сказал Том.

– Спасибо.

– Ты что, хочешь переехать?

– Нет, думаю снять мастерскую, подходящее место для писания портрета.

Том Брюс Шепперд возвел глаза к небу.

Когда Джон Септимус Хилл протянул ему анкету, предназначенную для того, чтобы клиент указал свои требования, Джаспер Гвин попытался было вникнуть в вопросы, но в конце концов оторвал взгляд от листков и спросил, нельзя ли объяснить устно.

– Уверен, так у меня лучше выйдет.

Джон Септимус Хилл взял анкету, скептически воззрился на нее, потом бросил в корзину.

– Ни единая душа до сих пор не удосужилась ее заполнить.

Идея, объяснил он, принадлежала его сыну: он уже несколько месяцев работает здесь, ему двадцать семь лет, и он вбил себе в голову, что нужно модернизировать стиль работы агентства.

– Я склонен полагать, что старый способ вести дела достаточно хорош, – продолжал Джон Септимус Хилл, – но, как вы легко можете представить себе, по отношению к детям невольно проявляешь безрассудную снисходительность. У вас есть дети?