Миссия в траве - стр. 19

– Ну как же, – сказал 239, подкатываясь ближе. – Совершенно уникальный экземпляр. Вирус Уннга. Некоторые считают, что венец творения – человек, некоторые – что аломиналы с планеты Тали, доктор Бирн говорит, что искусственный интеллект. А я думаю, что вирус Уннга переплюнет их во всех отношениях. Вот, например, господин шпион, сколько в вашей ДНК нуклеотидов? Я имею в виду, сколько их было до заражения?

– Я не шпион, – прошептал я. Мне снова становилось дурно. Во-первых, к горлу подкатывала тошнота. Во-вторых, я снова чувствовал все свои клетки. Они бунтовали.

– В каждой клетке обычного человека чуть больше трёх миллиардов пар нуклеотидов, – голос робота снова заставил вибрировать мою кожу, отдаваясь болью в мышцы и кости. – В вирусе Уннга количество может меняться, но в среднем он содержит около семисот миллиардов пар. Вы знаете, что такое трансдукция? М-да. В общем, вирус Уннга – это огромное количество генетической информации. Строго говоря, этих вирусов множество. Он постоянно меняется, мутирует. Он встраивается в ДНК клеток организма, меняя его свойства, двигается от клетки к клетке, каждый раз разный, и заранее неизвестно, что он с вашим организмом сотворит…

– Доктор, – сказал я. – Меня можно вылечить?

– Ну, – ответил 239, – смотря что вы подразумеваете под словом «вылечить». Теоретически, имея на руках вашу ДНК, мы могли бы попытаться восстановить ваш организм в первоначальном виде. Но учитывая, насколько он изменился за последние месяцы, скорее всего, вы бы в этом первоначальном состоянии оказались мертвы.

– Месяцы? – повторил я. Мне стало трудно дышать. – Так я давно здесь?

– О да, – ответил 239. – Хотя, конечно, всё относительно. Когда вы сюда поступили, первой нашей задаче было остановить разрушение вашего организма. И к данному моменту мы успешно с этим справляемся. Осталось ещё придумать, как обеспечить вам относительную автономность и приемлемое самочувствие, но это уже мелочи.

– Не понимаю, – сказал я. Меня тошнило. Голова проваливалась в туман, а вдоль позвоночника и всего тела шли неприятные резкие подёргивания, словно миллионы мелких злобных крыс пытались отгрызть от моих костей мышцы.

– Какой странный у нас всё-таки пациент, – сказал робот, и по его голосу я понял, что вмешалась другая личность. – Видимо, он не понимает, что значит «разрушение организма». Вроде военный, должен же знать. У вас же там трупы после боя в землю закапывают? И что с ними потом в земле происходит, вы в курсе? Вот и сейчас с вами происходило примерно то же самое, только при жизни, если можно так сказать.