Мисс Моул - стр. 37

– Тем больше причин приступить к делу немедля. Так вы говорите, мистер Кордер предпочитает, чтобы чай ему подавали в десять?

– С печеньем.

– С печеньем, – повторила экономка. – Наверное, оно помогает ему проснуться, – сказала она, шаря в корзинке. – Да, тут есть к чему приложить руки.

Этель снова отшатнулась.

– Я все время так занята, – пробормотала она, теребя бусы, в то время как Ханна перебирала чулки и носки, засовывая в них руку и рассматривая на свет. – Очень рада, что вы согласились на это место, мисс Моул; я знала, что, кого бы ни порекомендовала миссис Спенсер-Смит, она мне обязательно понравится.

– А служанку тоже она для вас выбирала? – между прочим спросила Ханна.

– Нет, что вы! Это одна из моих девочек. Из клуба. Поэтому по средам она всегда отсутствует, мисс Моул. Мы проводим в клубе светские вечеринки. А в молельне вечерние службы на неделе тоже проходят по средам, поэтому и отец, и я, и Дорис уходим, и в этот день у нас пятичасовой чай.

– И бутерброды с сардинами, полагаю?

– Не всегда, – просто ответила Этель, и Ханна, которая была готова предложить разделить кучу штопки, а заодно и занять беспокойные руки Этель, почувствовала, что смягчается по отношению к этой молодой женщине, которая и рада бы пойти на сближение, но любое резкое движение заставляет ее шарахаться. И мисс Моул начала зашивать чулок, продолжая вести себя с девушкой как с нервным жеребенком, делая вид, что не смотрит, давая привыкнуть к себе и подойти ближе, прежде чем самой сделать шаг навстречу, и постепенно уверенность Этель крепла, хотя страх и заставлял ее вздрагивать.

А вслух Ханна с хитрым умыслом сказала:

– Боюсь, я распугала всех домочадцев. Может, вашей сестре не стоит сидеть одной наверху в холоде?

Этель сверкнула белками глаз, но в этот раз не отпрянула.

– Думаю, сейчас лучше оставить ее в покое, мисс Моул. Никто не знает, как с ней справляться. А вот мама знала. – Теперь настала очередь Этель выглядеть так, будто она сейчас заплачет. – Рут прекрасно ладит с моим братом – с ним все ладят, – но, по-моему, она не хочет, чтобы я ее жалела.

– Она не выглядит сильной девочкой.

– Может быть, именно поэтому? – с надеждой спросила Этель, и тут мисс Моул поняла: вот и еще одна, которая чувствует себя несчастной, если все вокруг не восхищаются ею и не ценят ее усилия, а ведь бедняжка не обладает даже минимальными умениями, чтобы вызывать восхищение, которое желает заполучить. Ханна была склонна думать, что это чисто женское стремление, обусловленное личностными особенностями, но ей предстояло узнать, что в доме Кордеров все так или иначе страдают от недостатка внимания. Роберт Кордер – тот да, не прикладывал особых усилий: он обнаружил, что в этом нет необходимости, и принимал как должное своего рода льстивое низкопоклонство, которым щедро одаривали человека его положения, и поражался только, если ему отказывали в восхищении. А уж когда Ханна увидела, как в молельне после службы он одаривает ласковым словом и жестом свою послушную паству, словно домашних питомцев, и получает поглаживания в ответ, легко было понять, почему с экономкой преподобный общается с подчеркнутой холодностью. Она поставила ему подножку в первый же вечер пребывания в доме, и хотя тщеславие мистера Кордера и внешность мисс Моул и смогли убедить его, что то было несчастливое стечение обстоятельств, преподобный старался больше не попадаться ей на пути. Понятно стало и то, почему Лилия захотела нанять сторожевую собаку. Мисс Пэтси Уизерс, пухленькая, увядающая, но все еще миловидная блондинка, могла бы стать нежной и спокойной подругой преподобному Роберту; эта женщина всегда говорила бы лишь то, что имеет в виду, а имела бы в виду (что в высшей степени похвально) лишь то, что доставляет ему наибольшее удовольствие; и когда Ханна метелочкой обметала пыль с увеличенного фотопортрета миссис Кордер, который стоял у проповедника на столе, она задалась вопросом: удавалось ли этой леди когда‐либо поставить в тупик своего мужа? У почившей хозяйки был вид человека, умеющего хранить молчание, но вовсе не из-за недостатка идей, и чем больше Ханна изучала ее лицо, тем больше жена преподобного ей нравилась и тем сильнее она убеждалась в том, что показная верность Лилии памяти покойницы является романтическим способом оставить за собой лидирующее место среди прихожанок общины.