Мисс Марпл из коммуналки - стр. 2
Сиреневый халат из застиранной фланели чуть распахнулся на высохшей старушечьей груди, под ним покойная носила доисторическую хлопковую рубашечку с подштопанными кружевами.
Смерть восьмидесятилетней старушки никто не хотел рассматривать как криминал.
Отсутствие в кармане халата какой-либо – новой или перегоревшей – лампочки, наличие полностью рабочих плафонов и устоявшая стремянка давали повод для размышлений…
Но смерть старушки никто не хотел рассматривать как криминал… Оперативники, следователь, эксперт были чужими в этой огромной коммунальной квартире, где жили три бабульки и один чудаковатый дядька. Алеше Бубенцову здесь был знаком каждый угол. Лет двадцать тому назад, в суровые постперестроечные годы, детский сад Алеши закрыли по техническим причинам – крыша протекала так, что на детские кроватки не малышей на дневной сон укладывали, а ведра с тазами ставили, – и мама привела сюда, к бабе Наде, пятилетнего Алешу и трехлетнюю Светлану. Надежда Прохоровна – главная старуха большого дореволюционной постройки дома – легко приняла к себе ребятишек, которых работающие родители не могли оставить дома одних. Мама и папа крутились с утра до ночи, стараясь прокормить семью на деньги-крохи, теряющие свою бумажную цену каждую неделю, и совершенно не имели возможности присматривать за детьми днем. Баба Надя взяла над ними руководство и вначале все полгода, пока ремонтировали сад, а затем время от времени занималась воспитанием.
Потом Алеша пошел в школу. Но и из группы продленного дня сбегал делать уроки сюда, в большую квадратную комнату бабы Нади, где в одном углу тихо играет в куклы Светлана, рядом постукивает спицами уютная бабулька, довязывая очередной носок под мерный дикторский голос, несущийся из радиоприемника.
Тогда в квартире пахло пирогами. И духами «Быть может». Их тайком таскала Светлана из стеклянной горки, заполненной всяческими «чудесами»: стеклянными бусами, перламутровыми брошками, пустыми фигурными баночками и флакончиками, сверкающими пуговицами и значками, ракушками, пером неведомой радужной птицы, – и мазала кукольные уши своих Марин и Танек.
Наверное, баба Надя об этом знала…
В недавний августовский день в квартире пахло смертью. И чужими людьми. В прокуренной одежде.
Баба Надя дергала за рукав капитана Дулина и требовала рассмотреть претензии к следствию:
– Ты смотри, милок, смотри внимательно. Не могла Клава одна на стремянку полезть. Она б нас дождалась…
Кэп Дулин – легенда сыска – морщился от обращения «милок» и осматривался невнимательно. Потертая тапка, слетевшая с высохшей ступни, – нашли под стремянкой. Стремянка стояла правильно – как раз под белыми плафонами. Погибшая лежала возле серванта, за выступ-угол которого зацепился вырванный клок седеньких волос.