Мишель Платини. Голый футбол - стр. 50

– Меня не посетило откровение в виде наслаждения в двенадцать лет, а даже если бы это было так, я бы не смог сформулировать это подобным образом. Как и все остальное, впрочем. Это пришло со временем, и в первую очередь с рефлексией, свойственной руководителю и сменившей возбуждение игрока, незаметно подводящей вас к осознанию морального кредо. И даже «необычного» кредо.

– Столько уступок в пользу коварства, порока, хитрости, двусмысленности, окружающих некоторые основные правила, равно как и в пользу их судейской интерпретации во время игры, что это отнюдь не только добродетельное кредо. В этом и заключается его «причудливость», вернее, его противоречивость и даже абсурдность. В нем нет единства, ему не свойственны безусловность и догматизм, оно гибко и человечно, со своей долей требовательности и понимания.

– Разве не такова нравственность у Камю?

– Давайте будем с осторожностью следовать по дорогам литературы и философии. А также нравственности! Но в той степени, в какой Альбер Камю часто ставил чувство превыше причины, а человека превыше системы, и неизменно в той степени, в какой условия человеческого существования питали его размышления и его произведения, да.

– «Тем, что мне доподлинно известно о нравственности и обязательствах людей, я обязан футболу». Сказав так, он напомнил как о величии, так и о слабости человека, а значит, человеческого существования.

– Несомненно именно поэтому он присудил футболу степень «доктора» нравственных наук, или же места «образования» нравственности. Однако в 1953 г. в записках бывших игроков Racing Club Universitaire в Алжире, где он был вратарем в 30-х гг., Камю написал буквально следующее: «Тем, что мне доподлинно известно о нравственности и обязательствах людей, я обязан спорту».

– Так он не написал слово «футбол»?

– Вся его статья была посвящена игре в футбол и вратарю, которым он сам был в 30-е гг., так что все приходят к выводу, что слово «спорт» не может указывать ни на что иное.

– Футбол настолько очевиден, что его находят в некоторых неупотребленных словах, равно как в некоторых жестах или незавершенных исканиях. Я подумал о великом ударе Пеле или просто-напросто о Севилье 1982 г.

– Кажется, вам по вкусу идея, что вот уже больше века футбол увлекает на свою орбиту многие человеческие убеждения и опасения.

– Более того, эта идея мне нравится больше всех иных.

– Китайский цуцзюй (III в. до н. э.), греческий афораксис эпискирос (Античность), римский гарпастум, японский кэмари, французская суль, флорентийский футбол, ацтекский тлачтли, русская лапта, швейцарский хорнус, эскимосский калагут… Составляя генеалогическое древо футбола, мы допускаем самые разные гипотезы, более или менее далекие от реальности, более или менее приемлемые, касательно истоков этой игры. В начале нашей беседы вы сказали, какой именно среди них вы отдаете предпочтение, но я специально не назвал ее в топовой десятке, чтобы вы позволили себе роскошь назвать ее еще раз.