Миры Артёма Каменистого. S-T-I-K-S. Пират. Красавчик без глянца - стр. 2
– Вы с ума сошли?! Я ведь предупреждал, что меня интересует лишь противоположный пол! Не лезьте ко мне! Да, что же это такое?! – Эдуард вырвался из объятий тщедушного режиссёра и оттолкнул его от себя. Но Альберт Вениаминович не успокоился и снова потянулся к актёру.
– Ай! – вскрикнул Эдуард, когда зубы режиссёра впились в его правую руку, которой он отталкивал от себя противного старика.
– Сдурел, пень старый?! Больно же! – не контролируя себя, вскричал актёр, еле вырвав свою прокушенную кисть изо рта взбесившегося режиссёра. Только сейчас до Эдуарда начало доходить, что не так всё просто, как ему кажется. Во взгляде Сарацинского в это раз напрочь отсутствовала привычная масленая похоть, столь ему характерная. Взамен на актёра уставились жуткие пустые глаза. Туман к этому времени распался на небольшие полоски и вскоре исчез полностью. Эдуард замер на месте, очумело глядя перед собой. Лучше бы он не смотрел на съёмочную площадку. Открывшаяся взору картина совершенно не внушала оптимизма. Тошнота подкатила к горлу, и организм не выдержал её напора. Едкая струя выплеснулась наружу, забрызгав рвотной массой вновь подошедшего режиссёра. Впрочем, на Альберта Вениаминовича данное происшествие не произвело абсолютно никакого впечатления. Скалясь и утробно урча, он возобновил свои попытки укусить актёра. Обладая фигурой атлета и снимаясь в боевиках, Эдуард Майский, а по жизни Иван Костюченко, являлся полной противоположностью своим героям. Труслив, завистлив и тщеславен. Он скорее машинально, нежели сознательно, со всей силы двинул Сарацинского в челюсть. Худосочное тело режиссёра отлетело в сторону. Зацепившись ногами за провода осветительной аппаратуры, оно рухнуло плашмя. Послушался неприятный хруст костей – Альберт Вениаминович затылком угодил прямо на крепёжный металлический штырь. Тело несколько раз конвульсивно дёрнулось, и режиссёр уставился в небо остекленевшим взглядом.
Эдуард попятился, не сводя глаз… Нет, не с мёртвого Альберта Вениаминовича, а с блондинки, которую герой Майского спасал в последнем дубле. На её ещё совсем недавно красивом лице отсутствовали губы, которые он перед этим целовал. Хорошо стали видны жемчужные зубы в окровавленном оскале. Две девушки из тех, что брали автограф, стояли на четвереньках возле её тела. Они с чавканьем и урчанием давились вырванными кусками плоти. Пока одна дожёвывала щёки, другая вгрызлась в обнажённую грудь, разбрызгивая кровь по разорванной блузке. Именно пиршество этой парочки явилась причиной приступа дурноты у Эдуарда и выброса рвотной массы. Смерть же режиссёра Сарацинского на этом фоне выглядела бледно и не вызвало никаких эмоций. Со всех сторон съёмочной площадки доносились панические крики и такое же урчание. Не прекращавшаяся ни на секунду головная боль сводила с ума. Эдуарду хотелось выть, но больше не от неё, а от непонимания создавшейся ситуации.