Миротворцы - стр. 15
Я киваю, и он, кряхтя, усаживается радом со мной по-татарски. Вздохнув, он вдруг спрашивает:
– Мечтаете?
– Нет, – отвечаю я, – размышляю.
– А в чем разница? – искренне удивляется Цесаревич.
– А вот представьте, – говорю я, – полководец перед сражением – например, Кутузов перед Бородином – сидит всю ночь над картой и размышляет о завтрашнем сражении. Все его мысли воплощаются в конкретный план. И назавтра, согласно этому плану, загрохочут пушки, двинется вперед инфантерия и кавалерия, будет победа или смерть. А вот теперь представьте, что полководец просто мечтает о победе над врагом…
Казаки, слушавшие наш разговор чуть поодаль, невольно прыснули в кулаки, не удержался от усмешки и сам Цесаревич.
– Уели… – сказал он, отсмеявшись, – как есть, уели. Разъяснили досконально. Теперь я буду видеть разницу между мыслителями и никчемными мечтателями.
– Ну, мечтатели бывают и не совсем никчемны, – возразил я. – Вот, к примеру, писатель-мечтатель Жюль Верн. Он сейчас в Константинополе, все бродит, удивляется, наблюдая за нашими чудесами. Ничего он такого не сделал, кроме того, что написал большое количество книг, в которых мечтал о подводных лодках, летательных аппаратах тяжелее воздуха, полетах к другим планетам, и много о чем еще. А что из этого получилось? Будущие мыслители в юном возрасте прочли эти книжки, потом выросли, выучились, и начали искать способ, как бы все это со страниц любимых книг воплотить в жизнь. То же самое можно сказать и о социальных мечтателях. Только вот результаты экспериментов их последователей могут оказаться просто жуткими.
– Вы о социалистах? – совершенно серьезно спросил Цесаревич.
– И о них, и об анархистах, и о прочих «истах», ибо имя им легион, – ответил я. – И в основе любого из этих учений лежит мечта о справедливости.
– А что такое справедливость? – пожал плечами Цесаревич. – Я уже много думал о том моменте, когда приму Россию из рук моего Папа́. И мне хотелось бы стать справедливым государем. Но как этого добиться?
– Э нет, Ваше Императорское Высочество! – серьезно ответил я. – В основу государственного управления справедливость ставить нельзя. Тут ее роль вспомогательная. Стержневой идеей государственности является Ее Величество Целесообразность, и только она. Можно долго спорить, справедливо или нет нынешнее нищенское положение российского крестьянства, до нитки обираемого выкупными платежами. Но я точно могу сказать, что это мало того что нецелесообразно, ибо замедляет рост мобилизационного ресурса армии, но еще и прямо опасно, поскольку рано или поздно приведет к одному большому или многим малым крестьянским бунтам. А вольное дворянство, искусственно поддерживаемое за счет мужиков, уже начинает воротить нос от службы в любой ее форме, становясь обычными паразитами. Я знаю, что выкупные платежи в иные годы составляют почти половину государственного бюджета, но ведь эти деньги, оторванные от нищих мужиков, просто тупо проедаются. – Я махнул рукой. – Можно сколько угодно мечтать о том, что Россия станет самой промышленно и научно развитой страной. Но и профессора, и инженера, и техника и рабочего, и даже адвоката, кормит русский мужик. Если Россия не сможет обеспечивать себя продовольствием, то плохо будет всем. Вы уж поверьте, было у нас такое – пшеничку в Канаде и Австралии покупали.