Мирошников. Дело о рябине из Малиновки - стр. 9
Но сейчас дверь была открыта, а замок сломан. Лом – оружие взлома и убийства – Садырин приобщил к вещественным доказательствам. Труп лежавшей на пороге бедняжки убрали, и в тайное помещение без окон можно было зайти. Оно оказалось совсем небольшим, буквально два шага в одну и два шага в другую сторону. В нем находились два небольших пустых сундучка и ларчик, тоже пустой. На крохотный круглый столик, видимо, хозяйка ставила лампу, когда зачем-то закрывалась в тайной каморке.
Возможно, когда-то в старые времена в этой комнате хранилась хозяйская казна. Крепкий хозяин считал, что он сам является самой хорошей охраной для своих сокровищ.
Новая владелица Малиновки не стала отказываться от этого помещения. Видимо, у нее что-то достаточно ценное хранилось в этой клетушке, раз она никого в нее не пускала. Скорее всего, какие-то фамильные ценности. Садырин это предполагал, поскольку покойная хозяйка когда-то за короткое время стала наследницей двух хозяйств. Значит, какие-то побрякушки могли у нее быть, хотя сама Серафима никогда драгоценностями не кичилась, одевалась в целом очень просто, даже когда изредка выезжала по гостям или делам.
Садырин был немного в курсе старой истории, потому что ему в самом начале своей деятельности пришлось сначала искать пропавшую барыню Сысоеву, а потом выправлять документы внезапно нашедшейся бывшей утопленнице. Уже за давностью лет забылись многие обстоятельства, но любовник в бумагах действительно фигурировал. Это он помнил.
Поскольку обманутый муж Сысоев к тому времени уже давно был мертв, соседи тогда немного пообсуждали предосудительный пикантный момент с бегством жены, но быстро забыли. Тем более, что бежавшая от мужа бесстыдница (кошмар же, душечки!) вернулась все равно к разбитому корыту. О разорении семейств Сысоевых и Носовых все знали. Потому общественное мнение скоро сложилось однозначное – ну и пусть живет эта обманщица, нарушавшая заповедь «не прелюбодействуй», в своей нищей Малиновке.
Садырин еще раз отодвинул сундучки от стен, чтобы проверить, не завалилось ли что у стенки. Потом посидел на мягком стуле, на котором хозяйка занималась рукоделием, полистал молитвенник, в котором лежал засушенный кленовый листочек. Жалко, не нашлось ни единой собственноручно Серафимушкой написанной бумажки. По словам управляющего, все хозяйственные записи вел только он, но могли ведь быть личные записи. Могли, но пока не нашлись.
Харитон Иванович вышел на улицу, где было уже темно и свежо. Даже деревенский люд уже разошелся, понимая, что интересных новостей им сейчас не дождаться.