Мир за кромкой - стр. 34

Заброшенность вот что первым пришло мне на ум при виде этого места, а после – богатство. Собирать вишню мы не стали. Да у меня ничего не было с собой, только карта в кармане платья. Мы сели траву подальше от вишен и города. У подножья холма серебрилась река. Дневное солнце стихло, и воздух стал легким, прозрачным и светло-сиреневым.

– А кто хранитель твоего рода?

– Моего? – Мне хотелось смеяться. Я зажала рот вишнёвой рукой. Пальцы красные и липкие от сока. – Я не дворянка.

– А?

Не поняла? Она смотрела так, будто я глупость сказала. Красивые у неё всё-таки глаза. Если бы я осталась, если бы я не хотела сбежать так сильно, так сильно, так… мы могли подружиться… Я бы хотела подружиться. Наверно. Я плохо умею дружить.

– Я не об этом! Нет, – она потрясла головой, рассыпались кудряшки. – У каждого есть род. Родители, – протянула. – И прародители. И хранитель. У моего Али Сопрар. Вот смотри! – Ника придвинулась ближе и, не снимая с шеи, протянула медальон с серебряной ослиной мордой. Вот тут-то точно нельзя смеяться.

– Аль Сопранг, – поправила я. – Покровитель путников. Бог дорог и всех заблудших.

– Нет, Сопрар. Али Сопрар.

Я не стала спорить. Пусть будет Али. Аль Сопранг мелкое божество. Такое мелкое, что в него даже можно поверить.

– А у тебя?

Я покачала головой. Не говорить же про ворона!

– Я сама по себе. Разве что… – я потянула за цепочку, из-под ворота показалось кольцо. Не люблю его показывать. – Мамино.

– Красивое. Это листик? На мяту похож.

– Правда? – Я покрутила кольцо. Простое серебро, простой листик, похож на листик. На любой резной листик. – Никогда не думала, но мне нравится. Давай на речку пойдём?

Мы лежали, соприкасаясь плечами, а где-то у наших ног плескалась река.

– Если идти вдоль реки долго-долго, – начала Ника. В мире не осталось ничего кроме неба, малиновых туч, её острого горячего плеча, упирающегося в моё. Кроме Ники. Кроме Ники, лета и Никинова голоса, – к самым истокам. К саа-амым, – растянула она, – попадёшь в благословенный край. Я в детстве хотела найти его. В Ласковом та же река. Однажды я сказала маме, что иду к подружке на вишнёвый пирог, а сама спустилась к реке. Я шла и шла целый день вдоль берега, а потом упёрлась в мост. Я час сидела под мостом и рыдала, я хотела увидеть Рьялу, и горский народ. А там мост, бетон, железо и пограничники. Один спустился курить, а у него морда кабанья. Настоящее рыло! Клыки, щетина, глазки чёрные, маленькие. Я взвизгнула и убежала. Даже к ужину успела. Никто и не узнал, а потом, когда мне пятнадцать исполнилось я рассказала. Папа только посмеялся. Он сказал, до настоящего Линя нужно месяц идти.