Мир сошёл с ума. Опять?! – 1 - стр. 82
И Марфа Андреевна их сделала, с долей язвительной иронии и надеждой на то, что она на этот раз всё-таки насчёт Терентия ошибается, задав ему вопрос: Неужели сыворотка правды?
И что удивительно и крайне интересно, так это то, что этот вопрос Марфы Андреевны вызвал повышенный интерес у всех буквально людей, сидящих за столом, уперевшихся в тот же момент своими взглядами в Терентия, чтобы по мимике его лица раньше всех обнаружить для себя ответ на этот вопрос. – Она самая! – оттуда разил всех наповал такой ответ.
И вот же, бл*ь, сердце прямо в пропасть внутреннего дна упало при виде на лице Терентия ответа на этот свой вопрос. И домочадцы Терентия, ещё в достаточной мере не осознавая, что эта новая для них реальность на ближайшее, хрен знает сколько время, несёт в себе, начинают в чём-то наивно, а в чём-то рефлекторно за себя пугаться и так переживать, как никогда до этого не думали расстраиваться. Где, к примеру, Прасковья в себе хлопотно осела, в край обескураженная происходящим сейчас с собой, где её вынуждают высказаться по актуальному поводу, тогда как раньше и всегда без этого принуждения была всегда готова высказаться. А это как-то сложно для неё понять и воспринять, вводя в состояние когнитивного диссонанса.
– И теперь что, всё время правду говорить? И даже самой себе? И даже перед зеркалом, наедине с самой собой? – аж в лице побледнела подохреневшая Прасковья от такого откровения и ошеломления, ставшими следствием открытия Прасковьей значения всего того, что под собой несёт и подразумевает этот эликсир правды, и боже ты мой, поди что и честности. – Так я что, должна теперь быть честна с самой собой. И всё как есть, ничего не утаивая себе, прямо в глаза и открыто говорить: какая я дура, раз такое значение придаю внешней красоте, всем при этом демонстрируя, что меня это совершенно не волнует. – А вот и первый приступ истерики и «чеснока» с самой собой Прасковьи, начавшей в себе теряться и уменьшаться в своём внешнем значении, сползая ногами по полу под стол.
Где её вдруг останавливает только что пришедшая мысль: «А что насчёт моих знакомых?!», и всё это на полпути к той самой точке опоры для приземлённых личностей. А вот люди, живущие в своём пренебрежении к мирским заботам, эти новые неоконы–философы, к которым был ещё недавно и когда-то близок Терентий Морозов, не просто так наживавший свои капиталы на неспособности человека рассуждать рационально и категориями глобального мировоззрения, а всё это делалось для одной лишь цели – достижения осознания полной свободы, на подобие буддийской мокши, совершенно на другие жизненные принципы опираются. А именно на свою беспринципность и не следование никаким установленным правилам и законам, того же всемирного тяготения. Ведь тогда ты действуешь по чьей-то указке, в рамках ограничений и подчинении чьей-то чужой воли. А вот если ты сам устанавливаешь все эти жизненные правила, то только тогда ты можешь считать себя свободным человеком.