Мир-село и его обитатели - стр. 18
На первом-втором курсах я, когда мои все одногодки отправились в армию, а дальше уж сразу заматерели-окостенели, сколотил вокруг себя «продвинутую тусовку» из братцевых сверстников, года на три-четыре меня младше, и там Колюха этот был… Не буйный – а больше в теперешнего папашу, шутливый, добродушный. Порою было весело: к музыке пытался их приучить приличной – и вроде получалось…
А нынче, как нагрянет на побывку, Юрий Борисович, Коля Зима – даже те ему не друзья. И с ними-то одна страмота, а тут уж надирается до чёртиков в одиночку, валяется порой, как только коров выгоняют, – ни свет ни заря… Москва сгубила: пьёт абсолютно всё, из дома вещи тащит, что-то варит…
Увидеться на улице случайно – как увидеть призрак. Впрочем, и меня обычно былые «акробаты», уж насколь знакомые, воспринимают так же: как будто вздрогнув, отворачиваются, иль смотрят как сквозь стекло.
Но проводит сына Чубатый и постепенно отходит. Сам он не фантомен, а наоборот: здоровается за руку, глядит в глаза, по делу спрашивает и отвечает – живой, подвижный, седой-щетинистый, с чубчиком, немного напоминающий, как Ной, сыновей своих.
Появление и исчезновение клуба
Не помню точно, году, кажется, в 1993-м начали строить новый клуб. Это оказался настоящий роскошный колосс, единственное здание в два этажа, с огромной стеклянной витриной спортзала и даже с балконом!.. – но, как водится в России, всё же на глиняных ногах…
В то время газета «Комсомольская правда», вернее, её воронежская вкладка, проводила конкурс юных репортёров. Я послал заметку под названием «Проклятье клуба, построенного на костях священников». Там значилось, что новый клуб возведён на месте церковного кладбища, что когда экскаваторы рыли фундамент, доставали и разбивали о землю (ту самую разрытую глинищу) гробы, потом кости и части облачения валялись по всему центру села. «Не будет в этом клубе ничего хорошего!» – воскликнула бабка. И далее я живописал несообразности в работе ДК, имевшиеся уже в середине 1994 года. В заголовке «проклятье» было исправлено на «проклятый», что само по себе мелочь. Но Сосновке прочитали с просторечным ударением как «Проклятый клуб» (выходило некое прямо бахвальство – с моей стороны!), получил я также нагоняй за слово «бабка» («Надо было хотя бы „пенсионерка“ написать, неуч!») и т. д.
Пытаюсь вспомнить, что было на месте клуба… Да ничего – в незапамятные времена было тут у магазина что-то из вкопанных брёвен (на школьной спортплощадке такое же, чуть повыше только, «конь» называется) – лошадей привязывать. С косогора мы на салазках катались да на капоте зиловском…