Мир приключений (Сборник) - стр. 73
Банглин вдруг улыбнулся по-настоящему: улыбка у него была хорошая, добрая и немного грустная.
– Я же сказал, не преувеличивайте проблемы до масштабов, способных потрясти человечество. Нет, Совет будет решать множество задач, и лечение пораженных излучением ученых – одна из них. Но для вас, – Банглин погасил улыбку, – для вас она остается главной. Это именно тот экзамен, не сдать который вы не имеете права. Всего вам доброго.
Виом погас.
«А ведь он решил, – понял Наумов. – Он решил, это заметно. И Зимин решил – по-своему, и Молчанов… А я… Я – врач? Чего я боюсь больше всего: принять неправильное решение или оперировать? Не знаю… не знаю!»
Наумов убрал одну из прозрачных стен кабинета и подошел к образовавшемуся проему.
Как странно: один говорит – проблема серьезней, чем ты думаешь, и он прав. Другой – не преувеличивайте масштабы проблемы, такие тысячами встают перед человечеством, и он тоже прав! Наверное, все дело в том, что проблема, мизерная для всего рода людского, оборачивается макропроблемой для одного человека, перед которым она встала, превращается в такую ношу, что выдерживает далеко не каждый. Но черт возьми, каким же образом из тысяч субъективных мнений формируется одно объективное знание? Маленькая задачка, слишком ординарная для цивилизации, и как же она велика, когда выходишь на нее один на один!.. Как сделать, чтобы не ошибиться? Как спасти двоих, стоящих на грани вечности, и уберечь живых, рискующих жизнью каждый день, идущих на подвиг и не знающих этой своей добродетели? Как?..
Над черным острием вулкана на другой стороне бухты всплыл узкий серп месяца – чаша амриты, из которой боги извечно пили свое бессмертие. Бухту пересекла зыбкая, блещущая рассыпанным жемчугом полоска. Кричала птица, вздыхал ленивый прибой…
Наумов подставил лицо прозрачному свету, а в ушах вдруг раздался басовитый гул юпитерианских недр, свисты и хрипы радиопомех, писк маяков и исчезающий, задыхающийся человеческий голос: «Падаю! Не могу… Прощайте!..»
Спасти тех, кто сейчас идет на штурм Юпитера и кто пойдет завтра… и спасти двоих, перегруженных чужим знанием, – на каких весах это измерить? И если спасти облученных, если поставить задачу – любой ценой спасти космонавтов, то кто-то снова будет падать в Юпитер?..
«Падаю!.. Не могу… Прощайте!..»
«А я могу?!» – крикнул Наумов в лицо ночи. Неслышно крикнул, сердцем, страстно желая, чтобы пришло к нему ощущение будущей удачи. Кто он – без права на ошибку? Мыслящая система, загнанная в тупик логикой трезвого расчета. Но, с другой стороны, имеет ли он право на ошибку? Выходит, цена ошибки – тоже человек? Его жизнь и смерть? Кто-то сказал: