Мир, подаренный тобой - стр. 36
- Но мои деньги... – попыталась протестовать Изабель (она поняла, что брат никогда не вернёт ей долг), однако он тут же прервал её.
- Благодарю тебя за щедрость, сестричка! Даже не знаю, что бы я без тебя делал?
- Лучше спроси, что бы мы делали без денег моего мужа? – Ухмыльнулась Изабель.
- Это точно! – весело подхватил де Бриссак и рассмеялся.
Смех у него был такой заразительный, что Изабель тоже не удержалась. Они смеялись над доверчивостью Шарля де Монморанси, не подозревавшего ни о путях исчезновения своих денег, ни о способах их дальнейшего применения.
Изабель слишком поздно заметила, что брат уже не смеётся, а тяжело и прерывисто дышит, что руки его, коснувшись её плеч, становятся требовательными и настойчивыми.
- Габриэль... – Изабель уперлась ему в грудь, но руки её согнулись. – О, Габриэль, что ты делаешь?
Он словно не слышал её изумлённого голоса, не видел её взгляда — вдруг наклонился, обдавая её лицо своим горячим дыханием, и поцеловал её в висок, одним дуновением отведя с него лёгкую пушистую прядь. Затем губы его переместились... Это был уже настоящий — отнюдь не братский — поцелуй.
Изабель резко отстранилась от де Бриссака.
- Не сердись, сестричка. – Он снова — как ни в чём не бывало — улыбался. – Просто мне захотелось узнать, любишь ли ты меня так же сильно, как я — тебя.
Потрясённая поступком брата, Изабель молча смотрела на него, поглаживая руки в тех местах, где остались следы его пальцев. А он держался так, словно ничего не произошло. Однако, в этой его безмятежной простоте было нечто непривычное, дерзкое (как и в блеске его глаз, и в странной ухмылке, тронувшей уголки его красивого рта) — и женское чутьё подсказало Изабель, что и в его неожиданном порыве был некий вызов.
- Кстати, о герцоге! – вдруг спохватился де Бриссак, как будто что-то вспомнив. – Задумывалась ли ты о том, что с тобой будет, если ему станет известно о твоих изменах?
- Мой муж любит меня. И, к счастью, презирает сплетников, – отозвалась Изабель и села в высокое кресло, напротив огромного — почти в её рост — серебряного зеркала в раме из хоровода золотых дельфинов и нереид.
Этот спокойный тон, эта непоколебимая уверенность были исполнены какого-то величия — даже де Бриссак восхитился её ответом.
- А всё-таки я советую тебе отменить все свои свидания, – не то советуя, не то настаивая произнёс он, глядя на неё долгим пристальным взглядом. – И выбрось из головы этого ветреного бургундца, пока у тебя из-за него не начались серьёзные неприятности.
- Кого?
- Я говорю о виконте д’Амбре, чья смазливая мордашка свела с ума многих парижанок. – В голосе Габриэля прозвучало нескрываемое презрение. – Теперь, я слышал, он не вылезает из твоей постели ни ночью, ни днём. Ведь это для него ты так принарядилась?