Мир осколков - стр. 12
В толще земли, прямо из стены, откуда отвалился изрядный пласт, торчит голова… Вроде крота. Да, похоже. Торчит она и печально смотрит. Не на меня. На открытый горшок.
Кстати, что там?
Ага. Каша из какой-то крупы. Может, пшеница, может, еще что. Имеются и кусочки мяса и овощей. Хм… Ниче так! И пахнет офигенно!
Фырк-фырк!
Хех! Запах не только я оценил.
– Ты давай, слюни на чужой паек не распускай, – обращаюсь к зверьку. – Греби дальше.
Фырк-фырк!
– Чего так печально и обреченно зыришь?!
Не, ну вы поглядите на него! Даже не пытается уползти. Смотрит и смотрит.
– Мне самому мало!
Закидываю в рот пальцами комки каши. Мм… Точно ни с кем делиться не буду. В миг съедаю большую часть порции.
А чего этот крот почти не двигается?
– Тебя завалило что ли?
Все! Допек он своим взглядом.
Подхожу к зверьку вплотную. Высунутая из норки в стене мордочка закрывала ранее вид на переднюю лапку. Ээ… Кончик. Лапищи. Похоже, зверек, а, может, и тварь какая мутировавшая, этой клешней, рыла себе вперед и рыла пока… А чего «пока»? Пока не устал?
Ну, его поза и нежелание двигаться и копать проход дальше говорит об этом.
Опять этот жалобный взгляд.
– Фиг с тобой! – бросаю я кроту, протягиваю в его сторону свои руки. – Помогу.
Ухватываю за странную корявую лапу и вытягиваю из норки на себя. Крот оказывается крупнее, чем я предполагал. Размером с небольшую собачку.
И это не совсем крот. Телом и головой вроде как похож, правда лапы почему-то как у медведки. Кротомедвед? Медведокрот? Кромедвед?
Фига он отъелся?! И живот какой надутый.
Теперь лежит этот жирный чудо-зверь на боку, шмыгает периодически носом и слабо-слабо дергает ножкой. Ну, и посматривает на меня печально.
– Ты чего такой немощный? Заболел?
Зверек мне не отвечает. Ну, так это нормально. Он не человек.
Эх… Жил был зверь. Полз он, полз. Рыл под землей себе проход. И заболел. Никуда не дополз. Остановился и стал ждать смерти. А я такой молодец, взял, да высвободил его из земли.
– Ладно, – не выдерживаю его взгляда. – Держи.
Подношу к его рту комок каши. Черные бусины косятся на подношение. Нос вдыхает запах. На миг челюсть зверька раскрывается, обнажая довольно большие и острые с виду зубы. Длинный язык слизывает пищу. Раз и нет.
– Странный ты медведокрот, – констатирую я.
Из живота зверя раздается бульк. Потом, еще один. А затем затихающий свист выходящего воздуха.
– Ты, если не понял, то тут как бы замкнутое пространство, – довожу до гостя простую мысль. – Не считая потолка.
В ответ снова бульк. Несварение что ли у него?
Красноречивый шмыг носом и движение глазами намекают мне на продолжение банкета.