Мир клятв и королей - стр. 26

– Магия этого мира куда сложнее, чем мы все думаем, – наконец произнес дядя Джон, понизив голос до шепота, словно боялся, что их могут подслушивать. – Закрыв брешь, ты сообщила защитному механизму этого мира о себе, и он отверг тебя. Когда мир отвергает тебя, все упоминания о тебе исчезают: семья, друзья, обычные знакомые тебя забывают, все записи в больницах и архивах исчезают. Для этого мира больше не существует Пайпер Сандерсон так же, как не существует Джонатана Сандерсона. Сейчас мой брат свято верит, что у него лишь два сына – Лео и Эйс, и он, в общем-то, прав. Защитная магия этого мира вычеркнула тебя из истории только потому, что ты со своей магией сакрификиума внутри не вписываешься в установленные рамки.

– Не вписываюсь? – жалобно повторила Пайпер. – Что за бред?

– Ты отвержена, Пайпс. Этот мир отвергает многих сигридцев, но некоторым удается пожить какое-то время… Нормальной жизнью. Гилберту, например, больше двухсот лет. Он родился еще в Сигриде.

У Пайпер вырвался нервный смешок. Дядя Джон что, издевается над ней?

– Это какая-то шутка? Я же не одна из этих твоих сигридцев, верно?

– Сакрификиум Лерайе выбрала тебя своим сальватором, хотя, как мы знаем, все сальваторы до этого были сигридцами. Но ты принадлежала этому миру. Скорее всего, это из-за крови первых.

– Но это же просто бред. Те чудища, Шерая, это ваша магия… – рассеянно произнесла Пайпер, помахав ладонью в воздухе. – Это шутка, да?

– Мне жаль, но нет. Это правда. Ты одна из сальваторов, Пайпер. И мы оба отвержены этим миром.

– Я не понимаю, – пробормотала Пайпер, но, вообще-то, это было ложью. Она понимала, о чем говорил дядя Джон. Чувствовала, что он говорил правду. Будто тот мужчина, Арне, все еще внушал ей эту уверенность.

– Семья не помнит нас, Пайпс. Мы остались вдвоем, и теперь это место – наш единственный дом.

Пайпер ощущала себя беззащитным и ничего не знающим ребенком.

Если верить дяде Джону, в состоянии бреда и сна она провела два дня. Или три. Пайпер уже забыла. Он постоянно был рядом и следил за ней, отвечал на ее вопросы, но яснее Пайпер не становилось. В этом незнакомом, страшном мире, наполненном тем, чего Пайпер боялась, даже не видя этого, был близкий для нее человек, но она не чувствовала себя в безопасности. Сколько дядя Джон скрывал от них существование сигридского мира? Сколько он был его участником? Какие цели он преследовал? И почему молчал?

Заметив на себе растерянный взгляд дяди Джона, Пайпер поняла, что, задумавшись, задала эти вопросы вслух. Он смотрел на нее с раскаянием и беспокойством, будто перед ним была не племянница, которой он хотел помочь, а загнанный в угол зверь, чью шкуру он должен заполучить любой ценой.