Размер шрифта
-
+
Мир Калевалы - стр. 3
Холод. Озноб. И снова волны огня накатывают. И я тону,
тону, погружаясь.
Забвение. Тьма.
И вдруг раздается едва слышный голос. Голос?
Пение.
Песня. Да!
Это руна Вяйнемёйнена.
Он поет, и голос рушит наважденья и туманы.
Он идет сквозь мрак и пламя, сквозь дожди и ураганы.
Тише, тише плещут волны, и огонь покойней, вроде.
Старый, верный Вяйнемёйнен говорит с огнем и стужей.
И с водою говорит.
Женский голос что-то шепчет, недоволен отвечает:
– Не отдам тебе мальчишку. Он скорее тут утонет.
Но смеется Вяйнемёйнен, говорит еще три слова.
И рождается лодчонка. И плывет челнок сквозь воды,
сквозь проливы Тоунелы.
Я лежу на дне той лодки.
И выводит Вяйнемёйнен к берегам родимым нас.
Мама, мама мне не верит.
Улыбается, смеется.
Гладит, плотно укрывает
и уходит по делам.
Я смотрю, а у кровати распахнула гладь страница старой
книги «Калевала».
А на ней мне Вяйнемёйнен машет, машет, ухмыляясь.
Не расскажем нашу тайну,
не расскажем никому,
как избавил от болезни старый, добрый Вяйнемёйнен.
Вон и солнце за окном!
«Мы хмурым вечером пошли через болото…»
Татьяна Алферова
(Санкт-Петербург)
Мы хмурым вечером пошли через болото.
Цвел вереск, клюква нежилась во мху,
и впечатлений свежих позолота
неспешно превращалась в шелуху:
как заблудились, как грибы искали,
как пел ручей под соснами внизу,
где берег сумрачный, летя по вертикали,
пронзал небес сырую бирюзу.
Но озеро в болоте как посредник
меж мифами и нами пролегло.
Старуха Лоухи, узорчатый передник
макая в это темное стекло,
изламывала отраженья сосен,
высвечивала ягельником тень,
напоминала – осень, скоро осень,
и месяц август проходил как день.
Я соглашалась – осень скоро, скоро,
и молодость прошла, июль прошел…
Как трепетал в лесу за косогором
его коротких дней неяркий шелк!
Но все казалось – небылое рядом,
мы молоды, мы счастливы сейчас,
а гром вдали катился виноградом,
сомнением сочась.
Калевальские мотивы
Мария Амфилохиева
(Санкт-Петербург)
Вяйнемёйнен вещий
Заклинанья мещет,
Вяйнемёйнен старый
Не находит пары…
Тридцать лет во чреве девы
Вяйне по морю носился
Он, когда на свет родился,
Знал священные напевы.
И еще лет двадцать с гаком
В водах безначальных плавал,
И о нем гремела слава
По горам да буеракам.
С бородою долгой белой
Наконец пришел он к людям.
Помогал средь трудных буден,
И в руках кипело дело.
Слушались его березы,
Племена пред ним склонялись,
Лишь одна свербила малость,
Мучили ночные грезы.
Те желания однажды
Воплотились в милой Айно.
Потрясен черезвычайно
Был он, как мужчина каждый.
И, к любви большой готовый,
Сватался он неотложно.
Да к тому ж неосторожно
Айно брат дал старцу слово.
Но судьба была печальна,
Страница 3