Мир Гаора. Сторрам - стр. 47
– Рыжий.
– Чего?
– У тебя сигарет ещё много осталось?
Гаор повернул голову. Он лежал на своей койке поверх одеяла, обхватив руками подушку – отдыхал после разминки, довёл-таки отжимания до сотни, но видно перебрал, последний десяток на злости дохрипел, пришлось лечь отдохнуть. У его койки стоял и маялся Махотка.
– А тебе зачем? – спросил Гаор. – Тебе конфеты нужнее.
– Курит она, – нехотя признался Махотка. – Дай одну, а? В выдачу две отдам.
Гаор дотянулся до тумбочки и достал пачку, вытряхнул сигарету.
– Держи. А сигаретами не считаются.
Махотка с интересом посмотрел на него.
– Это как? Говорят, у вас, ну, голозадых, заведено так, одну взял, две отдал.
– Тебе как врезать? – поинтересовался в ответ Гаор. – За всё сразу, или по отдельности?
– Ты ему разá за глупость дай, – посоветовал с соседней верхней койки Волох, – а то довалялся с девками, что вроде Тукмана стал, всему верит.
Махотка покосился на поросшие светлыми волосками руки Волоха и вздохнул.
– Давай, – и наклонил голову под удар.
Гаор стукнул его ребром ладони по шее повыше ошейника, и инцидент был исчерпан. Махотка ушёл охмурять очередную девчонку, а Волох уже без всякого подвоха спросил:
– А что, и вправду там сигаретами не считаются?
Гаор оценил это «там» вместо «у вас» или ещё как, и ответил вполне доброжелательно.
– На фронте нет, и в… на работе, – вовремя поправился он, – тоже не считались. Гемы – другое дело, но и тут по-разному. Люди-то разные.
– Это точно, – согласился Волох, – все люди, а каждый наособицу.
– Все люди, да не все человеки, – подал снизу голос Полоша.
Гаор даже рассмеялся, так ему понравилась формула. Смеясь, пересчитал оставшиеся сигареты и сунул пачку в тумбочку. Если завтра он выкурит одну сигарету вместо двух, то восполнит потерю и дотянет до следующей выдачи. Фишка тоже лежала пока. Через… два дня, если он не ошибся в расчётах, дадут ещё три, это будет уже четыре. Одна дополнительная сигарета и… та же карамелька. Но конфеты ему без надобности. С ним охотно заигрывали, но перейти от смешков к делу он медлил. По многим, ему самому до конца не понятным причинам. Словно останавливало что-то. Понимал, что тем самым только разжигает интерес к себе, и… не мог.
С женщинами у него никогда проблем не было. В том плане, что знал, как когда и с кем. В пятнадцать лет они, пятеро из солдатского отделения, сложив карманные выплаты, отправились в «солдатский» бордель. Их пустили. Он знал, что многие так бегают с тринадцати лет, но ему запрещал Сержант, а тогда, он как раз пришёл в увольнительную, и Сержант его спросил: