Мир Гаора. Начало. 1 книга - стр. 5

Гаор осторожно попытался напрячь мышцы. Резким движением можно вызвать спазм и боль. Он это помнит по ночным дозорам, когда нельзя шевелиться, но нельзя и застудить мышцы. Как это? Да, статическая гимнастика. Вот и начнем её понемногу. Раз в голове прояснело. С чего всё началось, где и когда. Когда? Пятый день восьмой декада, утро, редакция…

…Утро в редакции самое суматошное время: суета со вчерашним номером, разгар работы с сегодняшним и начало великого ора по завтрашнему. Во рту горечь от выпитого и выкуренного накануне, в глазах мелькание букв и лиц, в ушах звон.

– Мне когда-нибудь заплатят?

– Когда-нибудь.

– Мне тоже не платят!

– Энтузиазм!..

– Пошли вы в Тарктар и до Коргцита со своим энтузиазмом! Меня уже выселяют, а Нирса вот-вот родит!

– Поздравляем!

– С чем?!

– Шеф, видел?

– А что там?

– Штраф!

– Тоже новость!

– За что?

– Не всё ли равно, платить нечем.

– А наш меценат?

Он сидит у стола Кервина, пристроив на колене листок, и пишет очередную заметку.

– Полегче, Гаор, – бросает ему Кервин, – нас закроют.

– Ты же ещё не читал, – огрызается он, не отрываясь от текста.

– Я тебя знаю. За твою прошлую статью…

– Меня отблагодарили, – гордо перебивает он.

– Интересно, кто? – вмешивается Арпан.

– Читатели!

Наступает заинтересованная тишина, и он начинает рассказывать.

– Я встретил ребят из седьмого стрелкового полка, как раз того самого. И они сказали, что я прав и так сволочам и надо!

– Это с ними ты так надрызгался?

– Да поймите, они читают нас! Чи-та-ют!

– Цензура тоже читает, – вздыхает Кервин. – Тебя напоили, а я заплатил штраф!

И за общим шумом никто не услышал, как подъехала машина, и простучало по лестнице множество тяжёлых ботинок. Только внезапно распахнулась дверь, и стало тесно от тел в тёмно-синих пятнистых комбинезонах с глухими капюшонами-масками и просторно от поваленных на пол сотрудников. Молча – все приказания отдавались ударами – его подняли, заломили ему руки за спину, надели наручники и поволокли к выходу. Он успел заметить, что ни один листок не упал со столов, и понял, что мишень – не редакция, а он, лично. Правда, это он додумал уже в машине, в тесном железном ящике для перевозки арестованных, куда его по-прежнему молча запихнули. Били немного, только «для вразумления», как любили говорить в училище капралы – сержанты-воспитатели. Но он и не сопротивлялся, гадая, какая же из его статей и заметок могла вызвать такое.

Доехали быстро. Значит, не Ведомство Политического Управления, оно же Тихая Контора. Ну да, те – серые и в сером, но могли, чтобы не светить своих, подключить любое другое ведомство. А синие – это… Юстиция. Но форма не полицейская, не видел раньше такой. Уже легче? Но непонятнее. Машина остановилась, его вытащили из ящика, быстро – он ничего не успел разглядеть – натянули ему на голову глухой без прорезей мешок и потащили, он еле успевал перебирать ногами, чтобы не волокли по полу, что, как он помнил ещё по отправкам в училищный карцер, намного больнее. Проходы, лестницы, а это, похоже, лифт, значит – не тюрьма, а что? Еще переход, сильный тычок в спину, от которого он упал лицом вниз, сдёргивают мешок, снимают наручники, и равнодушно спокойный голос над ним.