Мир Гаора. 5 книга. Ургайя - стр. 70
… – Запомни, Малыш, только мозги не поддаются обыску. И душа.
Хозяин опять пьян, раз начал говорить о душе. Но не настолько, чтобы говорить об Огне.
– Душу сам выдаёшь, сам раскрываешь. Кто в музыке, кто в стихах, а кто… – хозяин шумно вздыхает и, расплёскивая по столу, доливает себе вина. – И ничего ты с этим не поделаешь. Ни умолчать, ни соврать душа не разрешает. Пересилишь её, соврёшь, так обидится и уйдёт. И тогда всё, ты кончен. Ремесленник, умелец, – хозяин сплёвывает эти слова как ругательства. – Не быть вруну творцом, запомни, Малыш.
– Да, хозяин, – отвечает он, ловко подхватывая покатившуюся бутылку.
– А будешь молчать, она задохнётся, и опять ты кончен!
Хозяин оглядывает стол внезапно налившимися кровью глазами и резким взмахом руки сбрасывает всё на пол.
– Сволочи! – рычит хозяин, молотя кулаками по старинной мозаике столешницы. – Гады! Что вы со мной сделали?! Я творец! На мне отблеск Огня! А вы…!
Он быстро подбирает осколки и обломки, слушая и не слыша. Он знает: хозяин будет долго ругаться и проклинать, не называя имён, потом будет плакать и вспоминать свою чистоту и невинность, потом потребует услады, но заснёт, едва начав лапанье…
…Все хозяева одинаковы, но каждый по-своему.
* * *
Дамхар
572 год
Зима
4 декада
10 день
День накладывался на день. Серые одинаковые дни, когда ни горя, ни радости, ничего не болит, но и здоровья нет. Но за этой серой тусклой пеленой уходило в глубину прошлое. Гаор сам чувствовал, что не только в руках силы, но и в голове ясности прибавляется. Даже читать стал. Ему опять, как когда-то, Милуша приносила прочитанные хозяином газеты, и он вечером после общего ужина и трёпа за куревом лежал у себя в повалуше и читал. Правда, без особого удовольствия, как по обязанности. Дескать, раз дают, значит, бери и пользуйся. Пока хозяин дозволяет. И расспросами его никто не тревожил, так что ни врать, ни умалчивать или выкручиваться не приходилось. Обычные житейские разговоры ни о чём. И учить никого не надо. Малуша читать-писать умеет, а Трёпке любая наука не впрок. Не в кобылу корм. И всё тут. И нечего трепыхаться. Сколько тебе отмерено, да не Огнём, а волей хозяйской, столько и проживёшь.
О папке он даже не думал, зная, что ничего не сможет, даже увидеть, в «Орлином Гнезде» под конец еле различал, а уж теперь-то… и пытаться нечего. Жив и ладно. И всё же… Жив, не жив, а Устав блюди и приказ исполняй. А приказ у него… выжить и… Первую часть ты выполнил, значит, переходи ко второй.
Но папка упорно не давалась в руки, а мысли поневоле перескакивали на обычное, житейское. В рейсы его пока не посылали, что даже к лучшему. Не выдержит он сейчас рейса. Большуха каждый вечер заваривает стакан каких-то трав, и он, стараясь не вспоминать, послушно выпивает зелёную густую горьковатую жидкость. Может, она и помогает. Спать, во всяком случае, он стал спокойнее. И голова почти не кружится… На завтра велено легковушку приготовить, а хозяин в рейсе. Хозяйка водить научилась? А может, и раньше умела, просто он не знал, а… а по хрену ему всё это, надо спать.