Мир без конца - стр. 70
На полу на одном из двух соломенных матрацев лежали Ричард, красивый, с волнистыми каштановыми волосами и правильными чертами лица, и Марджери, почти вдвое моложе его, худенькая, с белой кожей и темными бровями. Они не просто целовались.
Епископ целовал ее и что-то нашептывал на ухо. На полных губах девушки играла улыбка. Из-под задранного платья торчали красивые длинные белые ноги, между которыми лежала рука опытного Ричарда. Хотя Годвин и не имел женщин, но почему-то знал, что тот делает. Марджери, приоткрыв рот, влюбленными глазами смотрела на двоюродного брата и тяжело дышала, ее лицо пылало. Может, из-за сладких речей, но Годвин решил, что для Ричарда Марджери игрушка, а та считает, будто он полюбил ее на всю жизнь. Ризничий в ужасе замер. Вдруг Ричард убрал руку, Годвин увидел волнистые волосы и быстро отвернулся.
– Можно, я посмотрю? – попросил Филемон.
Годвин отодвинулся. Это ужасно, но что же теперь делать? И делать ли вообще что-нибудь? Служка приник к дырке и возбужденно прошептал:
– Он ее гладит.
– Хватит, – отрезал Годвин. – Мы достаточно видели. Даже слишком.
Филемон помедлил, затем неохотно отошел и вернул камень на место.
– Мы должны немедленно сообщить о поведении епископа!
– Заткнись и дай подумать, – шикнул монах.
Послушав Филемона, он наживет себе врагов в лице Ричарда, его могущественных родственников и ничего не добьется. Но несомненно, существует способ обратить ситуацию себе на пользу. Годвин попытался рассуждать, как мать. Если ничего не выиграть разоблачением, то, может быть, поставить на молчание? Наверно, Ричард будет благодарен, если тайну сохранят. Такой ход показался более удачным. Но для этого епископ должен знать, что Годвин покрывает его грех.
– Пойдем, – кивнул он Филемону.
Служка придвинул комод к стене. Интересно, слышно ли в соседней комнате, как двигают мебель, подумал ризничий. Вряд ли; кроме того, Ричард и Марджери так увлеклись, что им не до шума.
Спустились вниз. В гостевые комнаты вели две лестницы: одна располагалась в госпитале, другая снаружи, что позволяло важным гостям миновать помещения, где ходили простые люди. Годвин быстро поднялся по наружной лестнице. Перед комнатой замедлил шаг и тихо приказал Филемону:
– Иди следом. Ничего не предпринимай. Молчи. Уйдешь вместе со мной.
Служка поставил ведро на пол.
– Нет, – замотал головой монах. – Возьми.
– Хорошо.
Толкнув дверь, ризничий вошел и громко заговорил:
– Нужно как следует убрать эту комнату. Вылизать все углы… О, простите! Я думал, здесь никого нет.
Время, которое потребовалось Годвину и Филемону, чтобы перейти из дормитория в госпиталь, любовники потратили недаром. Ричард уже лежал поверх Марджери, ее стройные ноги торчали вверх. Понять эту мизансцену превратно было сложно. Епископ замер и посмотрел на Годвина возмущенно, испуганно и виновато одновременно. Марджери вскрикнула и тоже уставилась на вошедшего. Тот выдержал паузу.