Мир без конца - стр. 28
– Врачи приносят монастырю деньги, – заспорил честолюбец. – Если не обучать молодых, то, когда старики умрут, аббатство может обеднеть.
– Господь все устроит.
Антоний часто спасался этими доводящими до бешенства словами, в которые сам не верил. Несколько лет назад сократились доходы аббатства от ежегодной шерстяной ярмарки. Горожане просили Антония дать денег на ее благоустройство – палатки, отхожие места, павильон для заключения сделок, – но настоятель постоянно отказывал, ссылаясь на бедность. А когда родной брат Эдмунд предупредил, что ярмарка может захиреть, ответил: «Господь все устроит».
– Ладно, тогда, может, Господь даст денег, чтобы я поехал в Оксфорд.
– Может, и даст.
Годвину было очень обидно. Он так хотел уехать из родного города, подышать другим воздухом. В Кингсбриджском колледже придется подчиняться все той же монастырской дисциплине, но все-таки он будет подальше от дяди и матери, а эта перспектива весьма заманчива. Монах решил не сдаваться:
– Мама очень огорчится, если я не поеду.
Антоний смутился. Он не хотел навлекать на себя гнев грозной сестры.
– Тогда пусть молится, чтобы нашлись деньги.
– Может, мне удастся их найти.
– И как же ты намерен искать средства?
Молодой человек судорожно подыскивал ответ, и вдруг его озарило.
– Я могу взять пример с вас и попросить мать Сесилию.
Вполне реальная возможность. Годвин не любил Сесилию, робея перед ней так же, как перед Петрониллой, однако на настоятельницу сильно действовали его любезность и обаяние. Может, удастся убедить ее дать деньги на обучение подающего надежды молодого монаха. Антоний растерялся. Годвин видел, как дядя ищет повод отказать. Но аббат уже заявил, что все упирается в деньги, и теперь ему сложно взять свои слова назад.
Пока глава братии раздумывал, что ответить, вошла Сесилия. На ней был тяжелый плащ из добротного сукна, ее единственная роскошь – настоятельница всегда мерзла. Поздоровавшись с аббатом, заметила Годвину:
– Твоей тетке Розе очень плохо. – У монахини был мелодичный ясный голос. – Она может не дожить до утра.
– Да пребудет с ней Господь. – Годвина кольнула жалость. В семье, где все только и делали, что командовали, Роза единственная слушалась. Этот цветок казался тем более хрупким, что его окружали колючки ежевики. – Какой удар. Что будет с моими двоюродными сестрами, Алисой и Керис!
– По счастью, у них есть твоя мать, она их утешит.
– Конечно. – Умение утешать не самая сильная сторона Петрониллы, подумал Годвин. Куда лучше она умеет подпереть человека, чтобы он не рухнул на спину. Но молодой монах не поправил Сесилию, а вместо этого налил ей бокал сидра. – Вам не холодно, мать-настоятельница?