Мир без конца - стр. 2
Гвенда не видела экзекуции – та состоялась еще до ее рождения, – но часто воображала эту сцену и не могла избавиться от мысли, что то же самое случится и с ней. Рисовала себе, как лезвие топора приближается к запястью, прорезает кожу, разрубает кости и отделяет кисть – вернуть ее на место невозможно. Гвенда стискивала зубы, чтобы не закричать в голос.
Люди вставали, потягивались, зевали, потирали лица. Девочка тоже вскочила и отряхнулась. Она донашивала одежду брата – суконную рубаху до колен и накидку, которую собирала пеньковой веревкой. Кожа башмаков в месте дырочек для шнурков давно порвалась, и приходилось привязывать их к ногам плетеной соломой. Гвенда было подоткнула волосы под шапочку из беличьих хвостов – все, она готова – и тут перехватила взгляд отца, который едва заметно кивал через проход на супружескую пару средних лет с двумя сыновьями чуть постарше Гвенды. Невысокий худощавый рыжеволосый мужчина опирался на меч – значит, либо воин, либо рыцарь: простым людям носить меч запрещалось. У его худой энергичной жены на лице застыло выражение недовольства. Девочка во все глаза рассматривала их, когда брат Годвин учтиво поклонился благородному семейству:
– Доброе утро, сэр Джеральд, леди Мод.
Гвенда поняла, что привлекло внимание отца. У сэра Джеральда на прикрепленном к поясу кожаном ремешке висел кошель. Полный. Там запросто могло поместиться несколько сотен маленьких легких серебряных пенни, полпенни и фартингов, имевших обращение в Англии. Такие деньги отец зарабатывал за год – если находил работу. На них семья могла бы кормиться до весеннего сева. А может, там еще и какие-нибудь иностранные золотые монеты: флорентийские флорины или венецианские дукаты.
На шее девочки висел маленький нож в деревянном чехле. Острое лезвие быстро срежет ремешок, и толстый кошель упадет в маленькую руку – если только сэр Джеральд ничего не почувствует и не схватит воровку прежде…
Годвин повысил голос, перекрывая бормотание:
– Ради любви Христа, который учит нас милосердию, после службы будет накрыт завтрак. В фонтане дворика чистая питьевая вода. Пожалуйста, пользуйтесь отхожими местами на улице, в госпитале испражняться нельзя!
Монахи блюли чистоту. Ночью Годвин застал писающего в углу шестилетнего мальчугана и выгнал всю семью. Если у них не оказалось пенни на постоялый двор, значит, бедолаги провели холодную октябрьскую ночь на каменном полу у северного портала. Запрещалось также входить в собор с животными. Трехногого пса Гвенды Хопа прогнали. Интересно, где он ночевал.