Мир без конца - стр. 135
Петронилла задумалась:
– А какова его история? Почему он стал монахом?
Тревога Годвина постепенно рассеялась. Вроде мать не собиралась бранить за бездействие.
– Сам он говорит, что всегда стремился к благочестивой жизни и, когда оказался здесь на излечении, решил остаться.
– Это я помню. Десять лет назад. Но не знаю, кто его ранил.
– Я тоже. Лэнгли не любит рассказывать о своем кровавом прошлом.
– А кто внес за него пожертвование?
– Как ни странно, и это мне неизвестно. – Годвин всегда поражался способности матери задавать самые важные вопросы. Может, она и тиранка, но он восхищался ею. – Возможно, Ричард. Помню, он обещал. Но своих средств у него не имелось – он тогда был не епископом, а простым священником. Возможно, попросил у графа Роланда.
– Выясни это.
Годвин колебался. Придется изучить все документы в монастырской библиотеке. Библиотекарь брат Августин не посмеет расспрашивать ризничего, но есть люди и повыше. И тогда честолюбцу понадобится правдоподобное объяснение. Если пожертвование поступило в виде денег, а не земель или какого-либо иного имущества – необычно, но возможно, – ему придется изучить все счета…
– В чем дело? – резко спросила мать.
– Ни в чем. Ты права. – Монах еще раз напомнил себе, что материнская тирания – признак любви; наверное, иначе Петронилла не умеет ее выразить. – Должна быть запись. Просто…
– Что?
– О таких пожертвованиях обычно трубят на всех углах. Аббат объявляет об этом в церкви, призывает благословение на голову жертвователя, затем читает проповедь о том, что люди, дарующие монастырям земли, вознаграждаются на небесах. Но я не помню ничего подобного в то время, когда у нас появился Лэнгли.
– Тем более нужно поискать в документах. Я думаю, у этого Томаса есть тайна. А тайна – всегда слабость.
– Я посмотрю. А что мне отвечать тем, кто хочет видеть меня аббатом?
Петронилла улыбнулась:
– Я думаю, лучше отвечать, что ты не собираешься выставлять свою кандидатуру.
Когда Годвин простился с матерью, завтрак уже закончился. По старинному правилу опоздавших не кормили, но трапезник брат Рейнард всегда находил что-нибудь для своих любимчиков. Годвин прошел на кухню и получил кусок сыра с хлебом. Ел стоя, а монастырские служки носили миски из трапезной и чистили железный котел, в котором варилась каша.
Ризничий обдумывал слова матери. И чем больше думал, тем умнее казался ее совет. Если он объявит, что не собирается выдвигать свою кандидатуру, каждое его высказывание покажется незаинтересованным мнением. Он сможет манипулировать выборами, не возбуждая подозрений в том, что действует ради собственной выгоды. А в последний момент сделает свой ход. Теплая волна благодарности родительнице за изворотливость ума и верность неукротимого сердца обдала ему душу. На кухне молодого реформатора и нашел брат Теодорик. Светлокожий монах пылал от возмущения.