Мир Берегини - стр. 37
– Ты спи, горе пройдёт, – положила мне руку на голову берегиня. Сон будет лёгким, лечебным.
Мне снилась берёзовая роща, щебет птиц. Мои волосы обдувал лёгкий ветерок. Замечательно пахло ягодой. Я удивилась, это же сон, запахов не должно быть. Мне на плечо прыгнула белка и что-то зацокала на своём языке.
– Не понимаю я тебя милая. Но я научусь, обещаю.
Где-то далеко прогудела электричка, по полевой дороге проехал автомобиль, обдав меня выхлопными газами. Блин, как же воняет. Я закашлялась и проснулась. На улице было темно. Ночь.
Встала, проверила спальни детей. Они мирно спали в своих кроватях. Интересно ужином их кормил кто? Завтра узнаю. Маруська беспокойно завертела головой. Я, как и давеча берегиня, положила руку на лоб дочери.
– Спи, пусть сон твой будет светлым, – Маруся чему-то улыбнулась во сне и мирно засопела.
Здравствуй новая жизнь.
– Егорыч, доброе утро. – Окликнула я мужчину в окно. – Сегодня с Вавилой собирались в Завидово ехать. Мы с вами. Сейчас на ферму подойду.
Когда утром ребята вышли на кухню, завтрак у меня был уже готов. Я встала рано, ещё только начало светать. Укол, что поставил мне доктор, позволил мне отоспаться. Ребята зашли на кухню настороженно глядя на меня.
– Так, давайте поставим все точки над i. Я Диму уважала, даже где-то любила. Но я не собираюсь убиваться и рыдать. У меня есть вы. Это самое дорогое, что у меня осталось. И я очень вас прошу, не самовольничать. Договорились?
– Ага, – ответил Артём, – только я прошу учесть, что мне не пять лет. Я взрослый мужчина. Да-да мама, я мужчина. Тебе придётся с этим мириться, и учитывать моё мнение.
– Согласна, – я подошла к сыну и поцеловала его, – постараюсь, очень. Обещаю. Ну, и всё равно, прислушивайся к моему мнению.
– Так не честно, – возмутилась Маруся, – я тоже не грудничок.
– Но и не взрослая, – перебила я её. – Я твоё мнение тоже буду учитывать. Будем учиться жить по-новому. Вот вам первое новшество, я больше не стою круглыми сутками у газ плиты Завтраки, обеды и ужины готовим себе сами. И посуду соответственно, каждый моет за собой.
– Опаньки, это уже террор, – возмутились дети.
– А я не нанималась мыть посуду, вы уж сами. Раз взрослые. Закончили дискуссию и бегом на ферму, едем в Завидово.
До Завидово мы ехали полчаса, по хорошо укатанной полевой дороге. В машине Егорыч попытался поговорить со мной, успокоить.
– Егорыч, может, я и не правильно себя веду, но рыдать и убиваться на людях я не буду. Мне больно, очень. Жизнь продолжается. Живое живым. И что я точно знаю, так это то, что отпустить Диму надо, а мои слёзы будут только держать его тут. И я, и он будем, мучатся. Ни к чему хорошему это не приведёт.