Минтака Ориона - стр. 30
Так, в холоде и полуголоде прошла часть декабря, прошел январь. А однажды в феврале, когда с Балтики, наотмашь хлестая по щекам, дул пронзительный ветер, когда руки уже плохо слушались художника, да и вообще мало кто, пробегая мимо, обращал на него внимание, вдруг подошел к Сергею человек и тронул за плечо.
Одет незнакомец был солидно, по-зимнему. Была на нем шуба до пят с высоким воротом, валенки, шапка волчья с козырьком на глаза. Взгляд его темных, угольных глаз был, вместе с тем, удивительно светел и чист. Сергею понравился и голос – низкий такой, басистый.
– Молодой человек, – сказал незнакомец, пристально всматриваясь в лицо Сергея, – если вам угодно согреться и сытно поесть, пройдите со мной. Здесь недалеко.
Покорившись обаянию этого голоса, принесшего в его замороженное сознание добрую весть, Сергей не стал колебаться и молчаливо, как-то вприпрыжку, отправился за незнакомцем. Тот привел его в большой дом с лимоновыми стенами, с высокой лакированной дверью подъезда, с дворником, согнувшимся в поклоне. Неторопливо поднялись на второй этаж. Мозаичные ступени лестницы будто сами накатывались под ноги, предлагали себя в качестве опоры. Падал тусклый свет из длинного и узкого окна.
Незнакомец сам отпер дверь, вошел первым.
– Ну, что же вы! – позвал из полумрака. – Входите.
На Сергея дохнул теплый, сытный запах кухни. И еще чего-то еле уловимого, но до боли знакомого, чего-то почти уже утраченного. Он попытался отгадать этот запах: ах, да! Это же краски! Краски?
– Раздевайтесь, – между тем сказал незнакомец. – Я проведу вас на кухню немедленно. Вас покормят, как я и обещал. Затем спросите у горничной, где библиотека. Я буду ждать вас там.
Что-то нереальное, что-то сказочное было во всем этом. На полу елочкой лежал дубовый паркет, начищенный до блеска, лежали ковры, оставляя тут и там ломаные геометрические островки этого паркета. Ковры были и на стенах. На диване, мелькнувшем в проеме одной из дверей, тоже лежал ковер – вальяжно так, по-хозяйски.
И запах кухни. Он все время манил к себе, притягивал. «Вот что значит голод, – подумал Сергей. – Человек становится податливым, готовым на все. Чего от меня хочет этот незнакомец? А ведь придется платить за угощение. Но – чем?»
Через полчаса, ощутив себя вполне счастливым, он прошел с горничной по коридору. Весело танцевали огоньки в двух канделябрах. Размахивая луковичками свечей, они освещали розовые обои в мелкий такой, нежный цветочек.
– Здесь, – тихо сказала горничная и бесшумно удалилась.
Кашлянув в ладонь, Сергей отпер дверь. И сразу – глубина комнаты и высота потолка открылись ему. И еще – свет, обильный и мягкий, бьющий из двух огромных окон, задернутых тюлем. Вдоль стен располагались стеллажи с книгами, тут и там висели картины. А на полу – во всю ширину от стены до стены – конечно же, лежал ковер, на котором в нереально огромных цветах гудели – кажется, действительно гудели – гигантские пчелы.