Милый Ханс, дорогой Пётр - стр. 38
Вилли заметил, как всегда двусмысленно:
– Юная леди не так наивна, не заблуждайтесь. Она во всех на свете процессах искушена, в том числе даже стекловарения.
Голос мой вдруг произнес отчетливо:
– Мерзости несешь, пользуясь, что человек не понимает?
На беду свою, девушка кивнула опять, приведя Вилли в полный восторг.
– Видишь, понимает и даже хорошо очень, у меня на такое глаз!
И тут я бросился на него с кулаками:
– Ты сейчас его потеряешь!
Я сам не ждал от себя такой прыти, целясь и впрямь в глаз. Вилли играючи отразил мой наскок и удивился:
– Ханс, Ханс, бог с тобой, ты чего это?
Отто взревел:
– Вон! Все пошли отсюда! Вон все, сказал!
Девушка шарахнулась от него, бросившись наутек. И мы с Вилли следом за ней двинулись, что же оставалось.
– Ханс, останьтесь, – услышал я сзади зов Отто, и Вилли на это рассмеялся сдавленно.
Я вернулся. Отто молчал, на меня не глядя. Стоял, прикрыв глаза, шевеля губами. Я понял, что он молится. И тоже зашептал, но, жмурясь, все следил, когда он закончит.
Отто обернулся с усмешкой:
– Вы не ответили на вопрос, Ханс.
– Какой же?
– Этот. Почему не так всё?
– Нет ответа, – сказал я.
– Черт возьми, неудачная какая-то весна.
Я пожал плечами.
– Может, там, на небесах, что-то, как думаете?
– Не в нашу пользу, – кивнул я, чтобы кивнуть. Он меня замучил.
Мы оба задрали головы и вместо небес увидели крышу цеха.
– Пойдем, – сказал Отто.
– Куда?
– Не знаю. Отсюда. Пока горшки стынут.
Цех проветривался между варками, и огромные двери будто как раз для нас распахнуты были.
– Русских позови, – приказал Отто.
Может, с полдюжины их, сколько, и такие же, конечно, люди они печи. С кровью в жилах с нами одной, стеклянной. И напарник мой Пётр с женой среди них. И девушка еще эта, Отто мне навязанная, тут она как тут, в ряды уже наши влилась. Русские – не русские, вперемешку все на солнышке греемся, хлещем немецкий лимонад перед авралом большим.
И денек редкий вдруг такой, незабываемый, спасибо Отто. Минуты просто райские на берегу пруда в зоне индустриальной. На траве пикник среди отвратительно коптящих труб, бывает разве? Русские сосут из диковинных бутылок, из горлышек прямо, нам же бокалы несправедливо предоставлены. Отто исправляет положение, и мы, его примеру следуя, тотчас галантно передаем бокалы женщинам. Ветерок шальной халаты их рабочие задирает, и визжат они радостно, белье уродливое руками отчаянно прикрывают. И в унисон визжат вокруг рельсы под вагонетками с глиной, грузовики рычат на подъемах, и живет жизнью своей завод, никуда не делся. Это мы бригадой целой делись, далеко с лимонадом куда-то запропастились.