Милый Ханс, дорогой Пётр - стр. 17
– Наоборот, нормальными людьми стали.
Она ко мне поворачивается. И подмигивает вдруг вместо улыбки:
– Да мне тоже, Какаду. Не страшно, а наоборот.
Дальше все происходит в одно мгновение. Кажется, я угадываю ее желание, притиснул к перилам, и под моим страстным напором она с готовностью переламывается пополам и в конце концов повисает головой в пролет. Стянутые заколкой волосы маятником качаются над танцующими далеко внизу парами. Я провозглашаю:
– Поддержка наоборот!
И слышу ее ликующий голос в ответ:
– Самый раз!
Расплата неминуема. Едва выдергиваю из пропасти, еще не придя в себя, она предъявляет мне претензии:
– Ты в уме?
– Разве не понравилось?
– Мог не удержать, запросто.
– Обижаешь.
– Да вон на части разваливаешься!
И, передразнивая, она прикладывает ладонь к сердцу, потом и глаз загораживает, не забыла. В общем, полный мой портрет. Ну, и кашляет, конечно, согнувшись, надрывается просто.
– Скажи, Какаду, ты поэтому так распрыгался?
– Поэтому почему?
– Вот потому, что разваливаешься. Ты напоследок, да?
Она с опаской опять перегибается через перила, вниз заглядывает. И, кажется, сейчас осознает только, где была. На лице ужас.
– Боже мой!
– Ты сама хотела.
– Я? Что я? – удивляется она.
И уже прикована к перилам, снова к ним подходит, обо мне забыла. А когда оборачивается, говорит с досадой, увидев:
– Ну, чего прицепился, Какаду? Иди, уходи. К бабам, что ли, своим мифическим, сам-то веришь, что бабы? Или вон к лежачей давай, к ней, полоумной, может, перестанет над нами измываться!
Последнее Валенсия уже прокричала, с собой не совладав, и в конце взвизгнула даже, и тотчас Элизабет отозвалась в ответ с не меньшей яростью, из коридора как раз к нам выскочив, так что получилось, чуть не в один голос с партнершей.
– Ушли! Почему? Да как смели! – топает ногами Элизабет. – Уважение! Слышите? Я требую к себе уважения!
И, сорвавшись с места, бежит опять по коридору, в обратную сторону, и Валенсия, просияв лицом, за ней следом. И вот мчимся мы, обо всем позабыв, а Элизабет уже впереди дверь распахивает, зовет:
– Вспомнила! Все вспомнила!
То, что демонстрирует Элизабет, превосходит все наши прежние упражнения на паркете, по сути беспомощные топтания, теперь ясно. Легкая и уверенная в своем изяществе, она без единой заминки пересекает зал, одаривая нас на ходу лучезарными улыбками. Перед дверью не останавливается, а так и выходит, танцуя, наружу.
Ждем, когда вернется. Валенсия спрашивает:
– А ты это все за чистую монету принял, что забыла?
– И за кулисами актриса. Важен результат. Ты чего?
Валенсия слезу смахивает: