Милый, единственный, инопланетный - стр. 40

– Как?! 

– Ну, чуркой. 

– Чурка – это обрубок? Кусок дерева? – уточнил я, вспомнив всё, что вычитал в детских энциклопедиях. У нас дома было очень много книг, мама мне покупала и про динозавров, и про строение человека, и про роботов, и историю древнего мира, и задачки по математике для дошкольников, и ещё полно всяких. 

– Сам ты обрубок! – сказал мальчик. –  Чурка – это значит, нерусский. Не видно, что ли? 

Я искоса взглянул на него и покачал головой. Пацан как пацан... 

– Нет. 

– Нет?! Да ты посмотри, у меня и кожа темнее, чем у тебя, и волосы чёрные, и глаза... 

– И что? 

– Остальные не такие, понимаешь? 

Я не понимал. То есть я, конечно, видел всё, что он называл: и кожу, и волосы, и глаза. Но не мог сообразить, что в этом странного и почему теперь он называется “чуркой”. 

– А ты кто? – спросил я на всякий случай. 

– Дагестанец. Меня, кстати, Руслан зовут. Руслан Керимов. Хоть это тебе и неинтересно. 

Я равнодушно пожал плечами. Ну, Руслан и Руслан... 

– У тебя, я смотрю, тоже в этой группе друзей нет? Правда же, тут ни одного нормального пацана? 

– Мне с ними скучно и непонятно, – признался я. 

– Я у вас первый день только, но мне уже тоже с ними скучно и непонятно. Слушай, а давай с тобой дружить? Ты мне будешь братом. 

Необычные речи мальчика всё больше и больше сбивали меня с толку. 

– Как я могу быть твоим братом? Моя мама – она ведь не твоя мама. 

– Да блин, ты правда странный какой-то... Брат – это просто так говорится. Значит, очень хороший и близкий друг, который никогда не бросит и не предаст. 

Я снова кинул на него испытывающий взгляд искоса, а затем проверил на всякий случай: 

– Ты меня никогда не бросишь и не предашь? 

Руслан отозвался: 

– Никогда. Если мы поклялись в дружбе, то слово нельзя нарушать даже под страхом смерти! 

– Хорошо, – согласился я, не совсем, впрочем, поняв про “страх смерти”. – Тогда я тоже не нарушу слово. 

– Ну что, здравствуй, брат? Давай лапу! – он протянул мне ладошку с растопыренной пятернёй. Я покачал головой. 

– Мне не нравится, когда меня трогают. Это обязательно? 

– Вообще-то, настоящие мужчины всегда обмениваются рукожо... рукопажо... ру-ко-по-жа-ти-ем, – старательно выговорил он. – Но если тебе прям сильно не нравится... 

– Сильно, – подтвердил я. – Терпеть этого не могу. 

– Ладно, я понял. А я не люблю, когда меня называют Русланчиком или Русиком, чуркой и черномазым. Просто Руслан, а ещё лучше – Рус. Запомнишь? 

– Не любишь, когда тебя называют Русланчиком или Русиком, чуркой и черномазым. Просто Руслан, а ещё лучше – Рус, – повторил я слово в слово.