Милое дитя - стр. 5
– О чем поболтаем?
Я должна рассказать что-нибудь про маму. Но поначалу мне ничего не приходит на ум. Только и думаю об этом страшном ударе, когда машина сшибла маму, и как в следующий миг она уже лежала в свете фар, на холодной жесткой земле, с вывернутыми руками и ногами. Кожа у нее стала слишком уж белой, и кровь, что течет из многочисленных порезов на лице, уж слишком красная. Алая. Я сидела у обочины с закрытыми глазами и лишь время от времени подглядывала, пока в темноте не замигали синие огни. «Скорая помощь».
Конечно, нет необходимости рассказывать все это сестре Рут. Она ведь и так знает, что с моей мамой произошел несчастный случай. Иначе мама сюда не попала бы. Сестра Рут пристально глядит на меня. Я пожимаю плечами и раздуваю крошечные волны в своем чае. Шиповник, сказала сестра Рут. Ее дочь, когда была маленькой, больше всего любила чай с шиповником.
– И всегда с полной ложкой меда. Она была та еще сладкоежка.
Сладкоежка. Сомневаюсь, что такое слово действительно есть, но мне нравится.
– Мою дочь зовут Нина, – говорит сестра Рут. – Как Нину Симон, известную джазовую певицу. My baby don’t care for shows, – напевает она не очень умело. – My baby don’t care for clothes. My baby just cares for me [2]. Слышала такую?
Я мотаю головой.
– Ну да, сразу и не подумала, – смеется она. – В твоем возрасте такую музыку, наверное, не слушают. Или это я так плохо пою… В общем, когда Нина была маленькой, как ты, мы почти каждый день ходили на детскую площадку. А если погода не позволяла, то собирали дома пазлы или пекли печенье. Господи, она ела тесто прямо из миски! Да еще столько, что потом хватало только на половину противня…
Сестра Рут все еще смеется. Должно быть, она очень любит свою дочь.
– Мы тоже собираем пазлы, – говорю я. – Но печенья не печем. Мама иногда такая рохля, так что к плите ее лучше не подпускать.
Испуганно прикрываю рот ладонью. Не следует называть маму рохлей.
– Ханна?
К родителям нужно проявлять уважение.
– По-моему, нам и впрямь нужно поговорить с твоим отцом, – говорит сестра Рут. – Подумай, может, ты все-таки припомнишь ваш номер телефона?
– У нас нет телефона.
– Ну хотя бы адрес… На какой улице вы живете? Мы бы послали туда кого-нибудь, чтобы известить твоего папу.
Мотаю головой, очень медленно. Сестра Рут не понимает.
– Мы не хотим, чтобы нас нашли, – произношу я шепотом.
Воздух сразу после дождя. Первый, а потом последний кусочек шоколада, которые всегда самые вкусные. Аромат фрезий [3]. Альбом Low Дэвида Боуи. Колбаски под соусом карри после долгой ночи. Долгая ночь. Жужжание упитанного шмеля. Солнце, неважно, поднимается оно или садится, или просто светит. Синее небо. Серое небо. Черное небо. Любое. Мама; как она закатывает глаза, если нагрянет без предупреждения, а в раковине немытая посуда. Старые качели в саду у бабушки; как петли скрипят, если раскачаться на них, и кажется, они будто напевают без голоса. Эти нелепые утяжелители на скатерти в виде ягод и лимонов. Летний ветерок в волосах и на лице. Море, шепот волн. Белый песок между пальцами…