Миллионщица - стр. 7
Машина приближалась к месту назначения.
Мыски представляли собой недостроенную улицу, ежели пересечь которую от одних задних заборов до других, то ширина её оказывалась сопоставимой с ширью Дворцовой площади, измеряемой от знаменитых железных врат Зимнего дворца до арки Главного штаба. К крайней городской ограде новая улица располагалась под углом градусов в шестьдесят. Первый столбушек здесь был вкопан во взбалмошном девяностом году. Какие градостроительные идеи бродили в тот год в голове главного архитектора города, она уже и сама не помнила, – может, посреди улицы долженствовала взрасти аллея из пирамидальных тополей, а возможно – разлиться чистые пруды с белыми лебедями, какая теперь разница – ни на аллею, ни на пруды, ни на белых лебедей денег нет, зато жителям Мысков раздолье. Улицу так и наименовали – Раздольная, но прижилось самоданное название, а не официальное. Порядок, прилегавший к старой городской черте, состоял домов из шестидесяти, а противоположный только начинал застраиваться, всего здесь было отведено участков двадцать пять. На застройку внешней стороны улицы повлияли две причины. Во-первых, листвянский колхоз начал свару из-за разграничительной линии, так как зады дворов захватывали его поле, и, во-вторых, второй порядок шёл прямиком по лесозащитной полосе. Ведомство, ведавшее озеленением, поначалу наложило вето на изничтожение лесополосы, но с течением времени такие пустяки отошли на второй план и о сохранении защитки никто не вспоминал, лишь потенциальные застройщики скребли затылки, глядя на двухохватные тополя, заросли клёна и вязов. И ещё одна особенность имелась у Раздольной улицы – оба порядка домов устремлялись от города не параллельными линиями, а расходящимися лучами, всё более внедрявшимися в колхозные поля. Последняя городская улица и Мыски жили сельским укладом: и скотина водилась в каждом дворе, и заборы огораживали участочки по полтора десятка соток.
Если по Раздольной улице и курсировал когда-либо крейсер грунтовых дорог, это событие произошло ещё в те времена, когда здесь обосновался первый поселенец. «Жигули» ныряли в рытвины, скребли днищем, непросохшие лужи Вася объезжал по бровке, выворачивая баранку и голову. Тряская езда не способствовала учтивому разговору, и дамы смолкли. Клавдия с живостью глядела по сторонам. Поселение являло картину строительства на всех стадиях развития – от канав под фундамент, сиротливых стен среди молодой тополиной поросли до добротных крестьянских изб. (Лидия Фёдоровна проворчала: «Участок ухватят, ограду поставят и на этом всё – притихли. Зачем землю брать, если строить не на что?») Встречались особнячки и с претензиями – с мансардами и галерейками на металлических опорах. Ограды также отличались многообразием, – деревенский тын соседствовал со стандартным штакетником, а тот, в свою очередь, с тесовыми заборами или металлическими решётками. Остановились у последнего, ещё не огороженного двора – стояли лишь столбики – дальше шла защитка.