Миллиард секунд - стр. 7
– Прости.
– Ничего, забей, – отвечаю я, влив в себя оставшуюся в бокале жидкость. Лишний раз убеждаюсь, что это редкостная гадость.
– Слушай, я все понимаю, у тебя трудное время, но зачем такие картины выставлять? Что за «Гробовщик» в серо-красных тонах и «Превратность»? Где тот шедевр, который ты месяц назад мне показывал?
«А я-то думал, что ты всем доволен, Эдгар…»
– Ты о «Хлое»?
– Да. Мне кажется, наброски были великолепны.
Еще бы! Ведь я срисовывал ее с Яны. С прекрасной фигуристой женщины с яркими болотными глазами. Они смотрели на меня то с любовью, то со злостью, то с гневом, то с желанием оказаться подо мной в сию же секунду. В итоге от моего ангела остались очертания зоны декольте, разбросанные в разные стороны пряди темно-русых волос. Чуть темнее пшеничных. Чуть светлее каштановых. На месте лица так и осталась пустота.
– Не пришло ее время. – Подхватываю еще один бокал шампанского и осушаю его до дна. – «Хлое» чего-то не хватает.
Чего именно, никто из нас вслух не произнес. Чересчур много лишних ушей собралось в моем новом доме.
– Слушай, я так и не понял, почему вы расстались?
Тебе прямо все рассказать? В подробностях? Со всеми вытекающими? С ее словами о том, что мы не можем быть вместе? О том, что она устала? Что мечтает о детях, а я неподходящая кандидатура на роль их отца? Ты это хочешь услышать? Или то, как я почти скатился на самое дно, заливая горе первые три дня то водкой, то коньяком? Как рвал полотна с едва высохшей краской? Как превратил свою студию в изломанную радугу?
– Отвали от меня, громила хренов! – внезапно выкрикивает кто-то в толпе, обращая на себя всеобщее внимание. В том числе и мое.
В основной зал врывается наш охранник Антон, а за ним шагают еще два шкафа, удерживая в руках черное пятно на ножках. Мужчины расталкивают оказавшихся на пути гостей, создавая вокруг себя подобие круга, и останавливаются около нас с Эдгаром, держа за шкирку какого-то пацана. Грязного, потрепанного, лицо скрыто под местами порванным капюшоном.
– Отпустите меня, говнюки!
Чего у него голос такой писклявый, как у девчонки?
– Олег Дмитриевич, – начинает один из охранников, – эта пигалица пыталась вломиться к вам. Вы ее приглашали?
Это девушка? Серьезно? Что-то не очень похоже. И что, вообще, дети делают на моей выставке? Только не говорите, что малолетки нынче тащатся от абстрактных набросков и обнаженной натуры. Не поверю.
– Нет.
– Слышала? Тебя сюда не приглашали, так что проваливай!
– Не пойду!
Оно (уж не знаю, какого пола это черное пятно) снова дергается. Капюшон падает с головы. Люди вокруг испуганно ахают. И почему же? А все просто. Наше брезгливое общество не привыкло, чтобы в одном помещении с ними находился измазанный подросток. Да, именно измазанный. Судя по глазам, тушь точно потекла. Что случилось с помадой на полных губах – неизвестно. Съели, скорее всего, но красные следы остались.