Милая неженка - стр. 24
– Что, с монетами по-прежнему туго? – сразу же догадался Мишук. – Да, с нашим боссом не шибко разбогатеешь. А че у тебя там со стоками?
Спрашивая про «стоки», Мишук имел в виду микропейментовые фотобанки, которые в последние годы пользовались повышенным вниманием отечественных фотографов, как профессионалов, так и любителей. Сам Мишук относил себя к «мощным стоковцам», хранил в банке несметное количество снимков и зарабатывал на этом до пары тысяч «зелененьких» в месяц. Когда полгода назад Ника показала ему свои «Картинки с улицы», он сразу же посоветовал ей тоже отправить их в один из фотобанков.
– А чего, попытка, как говорится, не пытка, – сказал он. – Точно знаю, что голых баб в базах до хрена, а вот тема «Настроение», например, охвачена слабо. Так что не тушуйся и засылай.
Ника не стала долго раздумывать и сделала так, как советовал Мишук. Поначалу ничего не происходило, но потом на ее счет все же стали поступать некие суммы. Они были мизерными с точки зрения крупного профессионала, зато значительно улучшали настроение безработному любителю. Но вот буквально пару дней назад произошло нечто невероятное – Ника получила почти шестьсот баксов чистыми и никак не могла поверить в реальность случившегося.
Вот почему в ответ на вопрос Мишука о стоках Ника поспешила поделиться с ним радостной новостью.
– Ну и зашибись, – подвел итог ее коллега. – Выходит, спрос на твои карточки возрос. Было бы у тебя их больше, и бабки могли бы быть больше. Так что давай, посылай еще.
Разговор их прервала трель мобильника, и через секунду Мишук уже с головой погрузился в свою фотографическую стихию.
– А какое стекло он брал? – кричал он в трубку. – Не, ну он точно лузер. Да ты че, если у этого урода руки-крюки, ему никакой Хассель не поможет.
Ника вышла из комнаты, осторожно прикрыла за собой дверь и снова улыбнулась. Хорошо, что Ян Сигизмундович ушел пить кофе, иначе не миновать бы Мишуку очередной нотации.
Вообще-то Мишук был фотографом от бога. В старые добрые времена он слыл знаменитостью, работал для лучших отечественных изданий и вращался в самых разгламурнейших кругах. На своем пути к блестящей карьере он преодолел и огонь, и воду, но вот испытания медными трубами славы не выдержал – начал безбожно пить. В итоге все закончилось довольно печально, и Мишук лишь чудом не угодил в Кащенко. Разом утратив свой привилегированный статус, теперь он кормился со своих прежних достижений, а для души трудился у Яна Сигизмундовича на ниве свадеб и банкетов. Он был виртуозом репортажной съемки и даже в глубоком подпитии умудрялся делать такие уникальные снимки, что молва о них продолжала гулять по всей Москве. После очередной «литры выпитой» Мишук непременно начинал себя жалеть, и все его стенания обычно заканчивались патетическим восклицанием: «Во мне погиб великий художник!» На что Ян Сигизмундович нравоучительно отвечал: «Он погиб от твоей собственной руки, мой друг», и Мишук тут же сдувался.