Милая девочка - стр. 20
Колин. До
Подвожу ее к высотному зданию на Кенмор. Мы поднимаемся на лифте на седьмой этаж. Из-за одной двери доносится громкая музыка; ступаем на грязное ковровое покрытие и проходим в конец коридора. Она молча стоит рядом, а я открываю дверь. В квартире темно, светится лишь табло на плите. Решительно иду по паркетному полу к дивану и включаю торшер. Тени исчезают, и нашему взору предстает мое скромное жилище: спортивные журналы, разбросанная обувь на нижней полке открытого шкафа, недоеденный рогалик на бумажной тарелке. Молчу, ощущая, что она меня осуждает. Тишина. Соседи сегодня готовят индийские блюда на ужин, и она морщится от запаха карри.
– Все нормально? – спрашивает она, потому что ей неприятна эта возникшая из-за неловкости тишина. Возможно, считает все это ошибкой, мечтает поскорее уйти.
Подхожу ближе, глажу ее по волосам, стараясь прикоснуться кончиками пальцев к коже. Я мысленно возношу ее на пьедестал и вижу, что в глазах, хоть и на мгновение, вспыхивает желание там остаться. Она никогда в жизни не поднималась на пьедестал. Она целует меня и забывает, что собиралась уходить. Прижимаюсь к ее губам, знакомым и чужим одновременно. Мои движения напористы. Я делал это тысячу раз. Если я замешкаюсь из-за собственной неуклюжести, у нее будет время подумать. Но все происходит стремительно.
И вот наконец заканчивается, так же быстро, как началось.
Я отталкиваю ее.
– В чем дело? – выдыхает она мне в шею. – Что случилось?
Ее руки сползают вниз, пальцы неумело возятся с ремнем.
– Не надо, – говорю я и отворачиваюсь.
– Почему? – В ее голосе мольба. От волнения она сжимает край своей блузки.
Отхожу в сторону, подальше, теперь ей до меня не дотянуться. Ей стыдно и неловко. Она прижимает руки к щекам, словно ей жарко.
Затем руки опускаются, цепляются за спинку кресла. Девушка пытается перевести дыхание.
Комната начинает вращаться перед глазами. Она не привыкла к слову «нет». По лицу видно, что она меня не слышит. Она нервно расправляет блузку, пытается привести в порядок растрепавшиеся волосы.
Не знаю, как долго длилась тишина.
– Не надо, – повторяю я и наклоняюсь за обувью. Повернувшись, швыряю ботинки в шкаф, оба одновременно, и слышу, как они ударяются о заднюю стенку. Подхожу и закрываю дверцу, беспорядок остается, но там, где он не виден.
Обида ее растет.
– Зачем ты меня сюда привел? – спрашивает она. – Ты привел меня сюда лишь для того, чтобы оскорбить.
Вспоминаю, как мы сидели в баре. Стараюсь представить собственный жадный взгляд, когда я наклонился к ней и предложил: