Микроурбанизм. Город в деталях - стр. 12
Выбрать роль зеваки, помимо прочего, означает поддаться любопытству, предвкушению чего-то неопределенно интересного и увлекательного. Его умеренный оптимизм – эмоциональный регистр, нетипичный для описания отношения к городу. Ведь зевака – не атомизированный индивид, отягощенный правилами городской жизни общественной анонимности и невнимания, но легкий и деятельный персонаж, яркий представитель “живого города”, в котором мы все обитаем. Выпуская зеваку в город, мы предполагаем, что его основная задача – помочь обнаружить и описать близкие режимы отношений с городом, открыть дорогу персонажам и сообществам, интересующимся городом, друг другом, готовым радоваться и заботиться о находящихся рядом.
Скептики могут усомниться в жизнеспособности этого персонажа в современном городе. Однако тысячи фотографий с подсмотренными современными зеваками городскими происшествиями и просто “интересностями”, ежедневно появляющиеся в Интернете, убеждают нас в обратном. Можно предположить, что у современного зеваки гораздо меньше времени, он фактически бежит по городу, но, благодаря многочисленным девайсам – спутникам современного горожанина, у него появилась возможность зафиксировать событие и тем самым продлить его существование. При этом не только удовлетворить собственное любопытство, но и поделиться впечатлениями “с городом и миром”.
Любопытствующие горожане меняют логику производства городского воображаемого, представлений о городе. Преобразование городской визуальной среды вследствие активной застройки и реновации 2000-х, а также под влиянием городского творчества – граффити и стрит-арта, DIY и пр. – обостряет чувствительность обывателей к городу, а многочисленные девайсы облегчают и ускоряют циркуляцию различных “диковин”. Фотографии с городскими сюжетами в социальных сетях или интересные посты привлекают пристальное внимание, исчисляемое тысячами комментариев и лайков. Таким образом, преимущественное право специалистов (властей, создателей городских брендов, фотографов, журналистов и др.)[36] на производство городских репрезентаций очевидным образом расшатывается, если не отменяется. Город превращается в одну из наиболее ярких сцен, проявляющих и усиливающих “культуру участия”[37], привлекающих внимание к повседневному творчеству его жителей в самом широком смысле этого слова.
Стоит признать, что до недавнего времени описание эмоциональной насыщенности города было скорее исключением из правил: “Хотите узнать об аффекте в городе? Читайте романы или стихи”[38]. Редкие проявления эмоциональности описывались преимущественно в негативных тонах. Невротизм, бесчувственное равнодушие, меланхолия, мизантропия – свидетельства распада, утраты близкого и знакомого мира – модусы отношений, гораздо более привычные для городских аналитиков. Сколь-нибудь позитивные тональности если и попадали в поле зрения исследователей, то скорее относились к политике и экономике аффекта, практикам искусной манипуляции. Лишь в последнее десятилетие городские исследователи, поддавшись общему тренду социальных наук, постепенно открывают для себя положительные эмоции